ГЛАВА 146  

Вайшампаяна сказал:

Герои-Пандавы, тигры среди мужей, соблюдая высочайшую

чистоту, в прогулках и наслаждениях провели там шесть дней в ожидании Завоевателя богатств. Прекрасный, лучший из лесов, радующий душу любого существа, был полон прелести чудесных, чарующих сердце густых деревьев с сочными листьями п прохладной тенью; (одни) были усыпаны цветами, (другие) сгибались под тяжестью плодов, и их покой тревожили лишь стаи черных кукушек.  

Пандавы наслаждались, любуясь разнообразными прелестными озерами со светлыми водами, всюду расцвеченными голубыми и розовыми лотосами. Там веял благоуханный ветерок, радующий своими ласковыми прикосновениями всех Пандавов вместе с Кришной и теми быками-дваждырожденными.

Внезапно подул ветер с северо-востока и принес дивный лотос с тысячей лепестков, сверкавший, как солнце. Панчали увидала, как чистый, прекрасный, удивительно ароматный лотос, принесенный ветром, упал на землю. Красавица приблизь лась к тому сверкающему чудесному (лотосу) саугандхика и, крайне обрадованная, о царь, так обратилась к Бхимасене: «Посмотри, о Бхима, на этот дивно сияющий, несравненный цветок, неиссякаемый источник аромата, радость души моей! Я поднесу его Царю справедливости, а ты, о губитель недругов, постарайся найти еще (таких же), чтобы доставить мне радость, (когда я) снова (окажусь) в обители, в Камьяке. Если, о Партха, я дорога тебе, принеси мне много таких (лотосов): я хочу взять их с собой в (нашу) обитель в Камьяке».

Сказав это Бхимасене, безупречная Панчали направилась

к Царю справедливости, взяв с собой тот цветок. А Бхима, бык среди мужей, грозный в своем могуществе, узнав о желании царицы, решил доставить удовольствие любимой; он обратил лицо свое туда, откуда ветер принес этот цветок, и спешно отправился в путь, чтобы набрать таких же цветов. Могучий (Бхимасена) взял лук, отделанный золотом, и стрелы, подобные ядовитым змеям, и, словно разъяренный царь зверей, как яростный слон, не ведая ни страха, ни сомнений, надеясь на мощь собственных рук, стал подыматься на гору, мечтая порадовать Драупади.

Губитель недругов ступал по иссиня-черной каменистой поверхности прекрасной горы, поросшей деревьями, лианами и кустарником, населенной киннарами; (гора) пестрела разноцветными рудами, деревьями, зверями и птицами и казалась воздетой рукой Земли, отягощенной всевозможными украшениями. Его взгляд был сосредоточен на склонах Гандхамаданы, прекрасных в любое время года, но сердцем он был устремлен к своей цели. Тот, чье мужество не измерить, шел вперед, а его разум, глаза и уши были прикованы к (горным склонам), оглашаемым пением черных кукушек и гудением пчел.

Могучий, пламенный духом Бхима, двигаясь по лесу, как разъяренный слон, вдыхал сильный аромат, источаемый цветами всех времен года. Ветер Гандхамаданы освежающим отеческим прикосновением снимал усталость и заставлял трепетать от радости волоски на его теле, словно у (сына, встретившегося) с отцом. (Отправившись) на поиски цветов, губитель недругов (дерзнул) нарушить покой того (края), населенного сонмами якшей, гандхарвов, богов и брахманов-мудрецов. Светлые прожилки металлов, просвечивавших в трещинах и неровностях (земли), казались нанесенной пальцами подкрашивающей мазью, смешанной с золотом и серебром, и виделось: (гора) танцует, (раскинув) крылья-облака, прильнувшие к ее склонам, а низвергающиеся водные потоки — это ее жемчужные ожерелья. Прекрасны были ее реки, беседки водопады, пещеры и гроты; множество павлинов плясало под звон браслетов на ногах апсар.

Ее каменистая поверхность была истерта остриями бивней слонов, охраняющих стороны света; падавшир литыми каскадами воды казались готовым вот-вот соскользнуть одеянием. Непуганые антилопы со спокойным любопытством провожали глазами (героя), продолжая щипать траву и не пытаясь отбежать подальше. Славный Каунтея, сын Ветра, шел играючи, мощью своих бедер разрывая бесчисленные переплетения лиан.

Прекрасноокий, стройный, подобный золотой пальме, могучий, словно лев, юноша, смелый, как разъяренный слон, быстрый, как разъяренный слон, с медно-красными глазами, как у разъяренного слона, сам способный противостоять разъяренному слону, был полон решимости исполнить желание возлюбленной. Жены гандхарвов и якшей, сидевшие рядом со своими супругами, отвернувшись от них, провожали его глазами, оставаясь невидимыми, и оживленно обменивались жестами.

Пандава, словно являя собою новое воплощение Красоты, шел чудесными склонами Гандхамаданы. Перебирая в уме различные беды, причиной многих из которых был Дурьодхана, он жаждал угодить Драупади, обреченной на жизнь в лесу. Он думал: «Арджуна удалился на небо, а я ушел за цветами. Что ж будет делать достойный Юдхигнтхира? Юдхиштхира, лучший из мужей, не отпустит от себя Накулу и Сахадеву, любя их и не доверяя лесу.

Как бы мне побыстрей раздобыть цветы!» С этими мыслями тот тигр среди мужей стремительно ринулся вперед, подобный Царю птиц. Врикодара, быстрый, как ветер, распугивал стада слонов, сотрясал ногами землю, словно ураган, (разразившийся) в день перемены луны. Могучий богатырь разбивал скопища львов и тигров, с корнем вырывал и сокрушал грудью огромные деревья. Сын Панду, яростно, как слон, продираясь через лианы и ползучие побеги, поднимался все выше и выше к вершине горы, и мощный клич его был подобен (грохоту) тучи, озаряемой молнией. Напуганные грозным его кличем и звоном лука, о могучий, стада оленей разбегались врассыпную.

И вот мощнорукий (Бхима) увидел на склонах Гандхамаданы прекрасную банановую рощу, протянувшуюся на много йоджан. Могучий (воин), сокрушая, словно огромный разъяренный слон, различные деревья, стремительно бросился к ней, намереваясь посягнуть на ее покой. Бхима, первый среди силачей, ломая стволы банановых деревьев, высоких, как множество пальм (одна на другой), быстро разбрасывал (их) вокруг.

Ему попадалось навстречу много крупных зверей, стада оленей, слонов, буйволы и обитатели вод; львы и тигры, разъяренные, кидались на Бхимасену с разверстыми пастями, из которых неслось громкое, устрашающее рычание. Но Бхима, мощный сын Ветра, в ярости, силою собственных рук, сталкивал слона со слоном, льва со львом; иных же могучий Пандава уложил ударами ладони. Избиваемые Бхимой львы, тигры, гиены в страхе бросались врассыпную, испуская мочу и теряя испражнения.

Разогнав их, могучий, славный сын Панду стремительно ворвался в лес, наполнив своим кличем стороны света. Все звери и птицы даже за пределами леса затрепетали от грозного звука голоса Бхимасены. Услышав поднявшийся внезапно крик (лесных) зверей и птиц, водяные птицы тысячами взмыли ввысь с еще влажными крыльями.

Заметив эти стаи водоплавающих, тот бык среди бхаратов

бросился вслед за ними и увидел прекрасное огромное озеро. Неподвижное, оно словно обмахивалось опахалом из спускавшихся к его берегам золотистых зарослей банановых деревьев, колеблемых легким ветерком. Быстро войдя в воды того озера, обильно поросшего голубыми и белыми лотосами, богатырь, чье величие беспредельно, стал бурно резвиться, словно могучий дикий слон, а нарезвившись вдоволь, вышел на берег.

Затем Пандава быстро углубился в лесную чащу и изо всех сил подул в звонкую раковину. Звук его раковины, клич Бхимасены, грозный отзвук (ударов) его рук эхом отозвались в горных пещерах. Услышав мощный звук хлопков, подобный удару ваджры, дремавшие в горных пещерах львы издали громкий рык, а потревоженные, напуганные львиным рыком слоны громко затрубили на всю гору, о бхарата!

Услышав эти звуки, потянулся во сне бык среди обезьян,

огромная обезьяна по имени Хануман. Застигнутый дремой в глубине банановой рощи, он зевнул и щелкнул (о землю) огромным, стоявшим, как знамя Шакры, хвостом, звук (удара) которого был подобен (грому) ашани Индры. Щелчок его хвоста отозвался повсюду в горных пещерах эхом, напоминающим рев быка. Грохот (удара) хвоста (о землю) разнесся по прекрасным горным склонам, превосходя по мощи рев разъяренного слона.

Бхимасена услышал это, и волоски на его теле вздыбились от радостного возбуждения; он ринулся в банановую рощу, желая (узнать), откуда идет этот звук. В глубине банановых зарослей мощнорукий (Бхима) увидал расположившегося на крутой каменной скале властителя обезьян, ослепительного, как вспышка молнии, ярко-желтого, как вспышка молнии, (всем своим обликом) подобного вспышке молнии, быстрого, словно вспышка молнии.

Его шея, мощная и короткая, покоилась на скрещенных руках, очертания его бедер и пояса были узкими по сравнению с громадою плеч; его хвост, поросший длинными волосами, слегка загнутый на конце, торчал вверх, красуясь, как знамя. Лицо его с красными губами, медно-красными пастью и языком, багровыми ушами, подвижными бровями и округлыми кончиками клыков было словно лучистый полумесяц. (Голову), украшенную глубоко сидящими в пасти, сверкающими белизной клыками, венчала густая, косматая грива, подобная охапке цветов ашока.

Благодаря сиянию, исходящему от его тела, он ярко блистал посреди золотых банановых деревьев, словно пылающий огонь. Первый среди обезьян, могучий, огромный герой (Хануман) бестрепет но взирал (на Бхиму) желтыми, словно мед, глазами.

Бхима, грозный в своей отваге, поспешил к обезьяне и издал львиный клич, чтобы она очнулась от дремы. Затрепетали звери и птицы от этого клича Бхимы, но великий Хануман лишь слегка приподнял веки и недовольно уставился (на него) медово-желтыми глазами. Обращаясь к Каунтее, обезьяна с усмешкой сказала человеку: «Зачем ты разбудил меня, больного, когда я так сладко спал? Ведь ты, верно, знаешь, что следует проявлять милосердие к живым существам.

Это мы, происходящие из лона звериного, не знаем дхармы, но люди, наделенные мудростью, испытывают сострадание к живым тварям. Как могут мудрые, такие, как ты, совершать жестокие, противоречащие их облику, словам и душе поступки, попирающие дхарму? Ты не знаешь дхармы и не выказываешь почтения старшим, потому из невежества ты приносишь зло лесным обитателям. Скажи, кто же ты и для чего явился в этот лес, где нет ни людей, ни человеческих творений?

Дальше нельзя пройти по этой неприступной горе, здесь нет иного пути, о герой, кроме пути сиддхов! Из сочувствия и дружеского расположения (к тебе) я намерен остановить тебя, о могучий! Дальше идти тебе не следует. Передохни же, могучий! Отведай этих подобных амрите плодов и кореньев и возвращайся назад, если веришь моим словам!»

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто сорок шестая глава.

ГЛАВА 147

Вайшампаяна сказал:

Выслушав эти слова того мудрого Индры среди обезьян, герой Бхимасена, сокрушитель недругов, произнес: «Кто ты такой и почему принял обличье обезьяны? Кшатрий из варны, что следует за брахманами, спрашивает тебя. Я — потомок Куру из рода Сомы, выношенный в лоне Кунти, Пандава, сын Ветра, по имени Бхимасена». С улыбкой внимая тому, что говорил Бхимасена, Хануман, сын Ветра, отвечал (другому) сыну Ветра: «Я — обезьяна и не позволю тебе пройти туда, куда ты направляешься. Лучше ступай назад, возвращайся, чтоб не попасть в беду!»

Бхима сказал:

Пусть будет беда или что иное — я не спрашиваю тебя,

обезьяна! Подымись, дай мне пройти, иначе тебе будет худо!

Хануман сказал:

Нет сил у меня подняться, я поражеп недугом. Если (тебе)

непременно нужно пройти, перепрыгни через меня и ступай.

Бхима сказал:

Высочайший Атман, лишенный качеств, вселеп в твое тело и там пребывает. Я не могу оскорбить того, кого постигают лишь (истинным) знапием, потому я не стану прыгать. Если бы я силой своих знаний не познал бы его, дарующего благо всему сущему, то я перемахнул бы и через тебя, и через эту гору, как Хануман через океан.

Хануман сказал:

Кто это такой, имя которому — Хануман, что в прыжке пересек океан? Я спрашиваю тебя, о лучший из куру, расскажи, если можешь.

Бхима сказал:

Это мой брат, известный своими достоинствами, сильный духом и разумом, это бык среди обезьян, герой, что ирославлен в «Рамаяне». Индра обезьян, ради супруги Рамы одним прыжком преодолел он океан шириною в сто йоджан. Таков мой отважный брат, и я равен ему мощью пыла, силой и доблестью. Я могу и тебя одолеть в бою. Поднимись, дай мне дорогу, или ты сейчас же узришь мою мощь. Не исполнишь мою волю — как бы я не отправил тебя в обиталище Ямы!

Вайшампаяна сказал:

Понимая, что тот опьянен своей мощью и горд силой рук, Хануман, усмехнувшись про себя, произнес такие слова: «Смилуйся, нет у меня, старого, сил, чтобы подняться, о безупречный! Сжалься надо мной — отодвинь мой хвост и сможешь пройти». Пренебрежительно усмехнувшись, левой рукой взялся Бхима за хвост могучей обезьяны, но не смог даже сдвинуть его с места.

Тогда могучий Бхима попытался обеими руками оттащить (его хвост), торчавший, словно оружие Индры, но и двумя руками не смог его сдвинуть. Брови его поднялись, глаза округлились, лицо исказила гримаса, тело покрылось потом, и все равно Бхима не смог сдвинуть с места (хвост обезьяны). Славный Бхима не сумел, как ни старался, приподнять (обезьяний) хвост, и тогда он встал подле обезьяны, опустив голову от стыда. Каунтея покорно сложил ладони и произнес с поклоном: «Смилуйся, тигр среди обезьян, прости мне мои дурные слова! Ты — сиддха или бог, гандхар-ва или же гухьяка. Ответь на вопрос мой, если пожелаешь: кто ты, принявший обезьянье обличье?»

Хануман сказал:

Все, что тебе интересно узнать обо мне, о губитель недругов, я (расскажу) подробно, а ты слушай, о радость Пандавов! Я — обезьяна, о (герой) с глазами как лепестки лотоса, и появился на свет у супруги Кесарина от Ветра, в котором — жизнь мира. Имя мое — Хануман. Все могущественные обезьяньи вожаки признавали двух царей над всеми обезьянами — сына Сурьи, Сугриву, и сына Шакры, Валина. У меня, о губитель недругов, возник тесный союз с Сугривой, как у ветра с огнем. Затем Сугрива, изгнанный по некой причине своим братом, долгое время прожил со мной на (горе) Ришьямуке.

И вот в эти края явился могучий герой по имени Рама, сын Дашаратхи, сам Вишну в человеческом облике. Желая добра своему отцу, вместе с супругой и младшим братом тот первый среди лучников, вооруженный луком, нашел прибежище в лесу Дандака.

Из Джанастхапы его супруга была насильно похищена Раваной, который обманул многомудрого Рагхаву с помощью (ракшасы Маричи), принявшего вид оленя. Рагхава, лишившись супруги, вместе с братом оправился на поиски и встретил на горной вершине Сугриву, быка среди обезьян. Между ним и Рагхавой, великим духом, был заключен союз. Убив Валина, (Рама) вернул царство Сугриве, а тот послал обезьян на поиски Ситы.

Вместе с сотнями тысяч обезьян мы отправились в ту сторону, куда, как показал коршун, лежал путь Ситы. Тут я во имя успеха дела Рамы, неутомимого в подвигах, разом пересек океан, раскинувшийся на сотни йоджан. Я увидал ту царицу в покоях Раваны и, провозгласив там свое имя, тотчас вернулся обратно. Затем герой Рама истребил всех тех ракшасов и снова обрел супругу, словно утраченное откровение Вед.

Когда Рама воцарился (в Айодхье), я попросил того героя: «Пока в мирах, о герой, истребитель недругов, будет жить сказ о Раме, пусть до тех пор буду жить и я». — «Да будет так», — ответил он. Рама царствовал десять тысячелетий и еще десять столетий, а затем отправился на третье небо.

С тех пор гандхарвы и апсары, о безупречный, неустанно воспевают деяния того героя и доставляют мне радость. Эта стезя недоступна* смертным, о радость куру! Поэтому я преградил тебе путь,, коим следуют боги, дабы ты ни от кого не подвергся обиде или проклятию, бхарата! Это небесный путь богов, и люди на негоне ступают. А озеро, ради которого ты явился сюда, совсем близко.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто сорок седьмая глава.

ГЛАВА 148

Вайшампаяна сказал:

После таких слов (Ханумана) мощнорукий, отважный Бхимасена с радостью в сердце любовно поклонился своему брату, властителю обезьян, и обратился (к нему) с ласковой речью: «Нет никого счастливей меня, ибо я увиделся с досточтимым. Огромна моя любовь к тебе и радость оттого, что я увидел (тебя). А теперь, о почтенный, я хочу, чтобы ты доставил мне удовольствие: я желаю, герой, узреть тот твой несравненный облик, который ты принял, пересекая океан, прибежище макаров.

Тогда я буду удовлетворен и уверую в твои слова». Могучая пылом обезьяна, к которой были обращены эти слова, улыбаясь, произнесла: «Ни ты, ни кто-либо другой не может увидеть тот мой облик. Период времени был тогда иным, не таков он теперь. Иным временем была Критаюга, иным — Трета и Двапара. Теперь гибельный век, больше не существует того моего облика. Земля, реки, растительность, горы, сиддхи, боги и святые великие мудрецы соответствуют времени, как и все существа в каждую югу. Сила, величие, блеск приходят к упадку, а потом возрождаются вновь. Потому ты не можешь, узреть тогдашний мой облик, о продолжатель рода Куру! Я соответствую юге. Время, воистину, необратимо».

Бхима сказал:

Поведай мне о совокупности юг, об образе жизни в каждую югу, о дхарме, каме и артхе, о нравах и теле (живущих), об отваге, о жизни и смерти.

Хануман сказал:

Критой, о брат мой, зовется юга, когда нерушима дхарма. В это время — в прекраснейшую из юг — не нужно совершать, того, что (теперь) положено. Дхарма тогда не терпит ущерба, и живущие не погибают. Потому и зовется та юга Кри той, самим Временем она сделана средоточием достоинств. Во время Критаюги нет ни богов, ни данавов, ни гандхарвов, ни якшей, ни ракшасов, ни демонов-змеев, о брат мой, нет п купли-продажи.

Не было тогда ни Сама-, ни Яджур-, ни Риг (веды), не было варн и человеческой деятельности: стоило лишь помыслить (о чем-либо), и результат — вот он; дхармой (считалась) отрешенность от всего мирского. В течение той юги не было ни болезней, ни обмана чувств, ни зависти, ни плача, ни гордыни, ни жестокости, не было ссор и нерадивости, вражды, обид, страха, страданий, злобы и ревности. Превыше всего тогда стоял Брахман, высочайший удел йоги-нов, и Нараяна, душа всего сущего, был тогда белым.

Брахманы, кшатрии, вайшьи и шудры во времена Критаюги были строго разграничены, люди ревностно придерживались своей кармы. Тогда варны, единые в отношении кармы, соблюдали дхармы, проходя через одни и те же ашрамы, ведя сходный образ жизни, равные между собою в знаниях, мудрости, силе. Связанные одной Ведой, единые в способе обрядового действа и заклинаниях, (которые его сопровождают), несмотря на (различия) в частных дхармах, единые в Веде, они следовали единой же дхарме. (Совершая) в должное время деяния, положенные для каждой из четырех ашрам, не проявляя заинтересованности в плодах своих стремлений, они достигали высочайшего пути. Во время Критаюги дхарма союза четырех варн, подкрепляемая единением с Атманом, точно определена и стоит на всех четырех ногах. Такова юга под названием Крита, она лишена совокупности трех гун. Услышь же о Тре-таюге, когда появляется сатра.

Дхарма тогда ущербна на четверть, и Ачьюта становится красным. Преданные истине, люди видят свою дхарму в соблюдении жертвенного обряда. Во время Треты возникает принесение жертв и различия в дхармах и жертвенных обрядах, старательно исполняемых и приносящих плоды дарений и жертвоприношений.

Люди во времена Третаюги ревностно предаются подвижничеству и раздаче даров, не отходя от дхармы (единой) и придерживаясь собственной дхармы, соблюдают обряды. Во время же Двапараюги дхарма сокращается наполовину, Вишну становится желтым, а (единая) Веда разделяется на четыре, и тогда одни придерживаются четырех Вед, другие — трех, третьи —двух, четвертые — одной, а иные не (знают) даже Риг (веды).

Когда священное знание таким образом разделяется, то обряд совершается многими способами, а люди, усердствуя в умерщвлении плоти и раздавая дары, движимы раджасом. Из-за незнания единой Веды создаются несколько Вед, и как следствие падения истины лишь немногие остаются верными ей. Тех, кто отринул себя от истины, одолевает множество недугов; судьба насылает тогда вожделение и напасти, и, тяжко терзаясь от этого, люди подвергают себя умерщвлению плоти, а иные обращаются к жертвоприношениям, чтоб утолить свою страсть или же достичь небес.

Так с наступлением Двапара (юги) люди слабеют от нарушения дхармы. В Калиюгу же, о Каунтея, от дхармы остается одна четверть.

Вступив в югу тамаса, Кешава становится черным, изучение Вед, дхарма, жертвы, обряды— (все) исчезает. Наступает черед «шести напастей», болезней, лени, грехов, первый и* которых — злоба, а также стихийных бедствий, страданий ш недугов. С ходом юг дхарма оскудевает, а с оскудением дхармы мир также скудеет.

Когда гибнет мир, приходит конец существам, мир созидающим; дхармы, соблюдаемые при гибели юги, приносят плоды, обратные желаемым. Вскоре наступит эта юга под названием Кали, и долгоживущие следуют этому изменению юг. А что до твоего интереса увидеть меня (в-том обличье), о губитель недругов, то какой прок сведущему человеку от бесполезных (знаний)?

(Я) рассказал тебе все, что ты спрашивал меня о совокупности юг, о мощнорукий! Д» будет благо тебе — ступай же назад!

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто сорок восьмая глава.

ГЛАВА 149

Бхима сказал:

Я никуда не пойду, не узрев твоего прежнего облика. Если ты расположен ко мне, яви сам свое (прежнее) обличье.

Вайшампаяна сказал:

После таких слов Бхимы обезьяна, улыбнувшись, предстала (перед ним) в том самом облике, в котором (совершила) прыжок через океан. Желая порадовать брата, (Хануман) сделался огромен телом, и оно все продолжало расти в длину » каждой своей части. Простираясь телом над банановой рощей, достигнув вершины горы, стояла та обезьяна в бескрайнем сиянии.

Возвышаясь громадой, словно вторая гора, обезьяна с красными, как медь, глазами, острыми клыками и грозно нахмуренным ликом била длинным хвостом, заполнив собою стороны света. Лицезрел гигантский облик брата, Бхима, потомок кауравов, не переставал изумляться и радоваться. Глядя на. него, как на огонь в языках пламени, как на золотую гору или пылающий небосвод, Бхима прикрыл глаза.

И сказал Хануман Бхимасене, словно бы улыбаясь: «Таков мой облик, доступный твоему взору, о безупречный! Я же способен расти и дальше, сколько душе угодно. Среди врагов, о Бхима, мое тело увеличивается беспредельно за счет собственной мощи». Глядя на удивительную, грозную, подобную Виндхье и Мандаре, фигуру Ханумана, смутился сын Ветра.

Сложив смиренно ладони, ответил счастливый Бхима стоявшему перед ним Хануману, и волоски на теле его вздыбились от радости: «(Я) лицезрел, о могучий, необъятную величину твоего тела, а (теперь) стань-самим собой, доблестный, ибо я не могу смотреть на тебя, как на взошедшее солнце или на гору Майнаку, бескрайнюю и неприступную. Я глубоко удивлен в душе, о герой, тем, что Рама, у которого ты был соратником, сам напал на Равану. Ведь ты и (один), опираясь на силу собственных рук, мог своей мощью уничтожить Ланку с ее воинством и средствами передвижения.

Воистину, для тебя нет ничего недостижимого, о сын Ветра!

Равана со своею ратью не устоял бы в бою против тебя одного».

Так сказал Бхима, обращаясь к Хануману, а тот бык среди обезьян ответил ему мягким, глубоким голосом: «(Все) это так, как ты говоришь, мощнорукий бхарата! Самый низкий из ракшасов, он не устоял бы против меня, о Бхимасена! Но если бы именно мной был повержен Равана, терний мира, померкла бы слава Рагхавы, и потому так поступить было нельзя. Тот герой, уничтожив Владыку ракшасов вместе с его окружением, привел Ситу в свой город и утвердил свою славу в мире. А теперь, о многомудрый, ревностно радея о благе брата, мирно ступай безопасным путем, охраняемый Ветром. Вот, о лучший из куру, путь к лесу Саугандхике.

Ты увидишь сад Дарителя богатств, охраняемый якшами и ракшасами. Но ты не спеша сам собирать цветы: (всякое существо), особенно человек, должен прежде оказать почести богам. В ответ на жертвенные подношения, возлияние огню, изъявление почтительности и заклинания боги благосклонно являют милость, о бхарата, бык среди бхаратов!

Не поступай опрометчиво, брат мой, блюди свою дхарму. Следуя собственной дхарме, ты (сможешь) познать сам и передать (другому) знание высшей дхармы. Ибо, пренебрегая своей дхармой и не выказывая почтения старшим, постичь (высшую) дхарму не в силах и те, что в мудрости подобны Брихаспати.

Следует четко распознавать, где нарушение дхармы, называемое дхармой, а где дхарма, которая кажется нарушением дхармы; (это те случаи), когда лишенные мудрости теряются. Дхарма определяет образ жизни, на дхарме основываются Веды, в Ведах истоки жертвоприношений, жертвоприношениями живут боги. Боги существуют за счет жертвоприношений, во время которых произносятся правила, предписанные Ведами.

Люди же основываются на установлениях, изреченных Брихаспати и Ушанасом. Все держится на (определенных) занятиях: (производстве) товара, (работе) на рудниках, торговле, земледелии, взращивании урожая; это дхармы ради дважды-рожденных. Три (Веды), земледелие и политика — вот три науки сведущих. С помощью них, используемых должным образом, вершатся мирские дела. Если не будет соблюдаться дхарма, то на земле, лишенной дхармы трех (Вед), не знающей законности, наступит хаос. Если люди не занимаются тем, что предписано дхармой, они приходят к погибели. Верным соблюдением этих трех дхарм люди продолжают свой род.  

Бессмертие дваждырожденных — единая дхарма, объединяющая варны. Известны три средства: принесение жертв, изучение Вед и раздача даров. Содействие принесению жертв и обучение Ведам — две эти обязанности и еще принятие даров — (дхарма) брахманов, защита (людей) — кшатриев, забота о пропитании — дхарма вайшьев. Услужение же дваждырожденным считается дхармой шудр, которые не могут собирать подаяние, совершать жертвенное возлияние огню и блюсти обеты, а живут при своих покровителях.

Твоя дхарма, о Каунтея, — дхарма кшатрия: осуществлять защиту (подданных). Покорно и смиренно следуй своей дхарме! Лишь тот правит уверенно, кто держит совет со старцами-праведниками, мудрыми и искушенными в Ведах, грешный же царь несет наказание. Если царь должным образом распределяет милость и наказание, то в мирских делах царит тогда полный порядок.

Поэтому следует постоянно (проникать) через соглядатая в (неприятельскую) страну, в укрепления врага, в войска союзников его и недругов и узнавать о состоянии, усилении и ослаблении (его сил). У царей — четыре средства (борьбы с недругами): совет разума, доблесть, немилость и милосердие, а также искушенность. А вот способы приведения их в действие: поставленных целей следует добиваться мирными средствами, подкупом, сеянием раздора, силой и разъединением (сил противника), используя все эти средства как вместе, так и каждое в отдельности.

Все способы действия и (использование) соглядатаев, о бык среди бхара-тов, имеют корнем своим совет. Если способы действия подсказаны правильно, успех (обеспечен). Поэтому следует советоваться со сведущими людьми. В секретных делах не следует держать совет с женщиной, невеждой, корыстным (человеком), ребенком и легкомысленным, а также с теми, которые обнаруживают признаки душевного расстройства.  

Следует прислушиваться к совету знающих, а поручать дела тем, кто способен (с ними справиться). Проводить политику следует через людей надежных, а глупцов избегать всюду. В делах дхармы следует использовать праведников, там, где речь идет о выгоде, — ученых людей, с женщинами — евнухов, а в жестоких деяниях — тех, кто безжалостен. Об искушенности врага в делах, определяющей верный или, напротив, неверный (его) шаг, а также о силе и слабости недруга следует узнавать через (соглядатаев), как своих, так и чужих.

Следует проявлять благосклонность к праведникам, которые широко известны своей мудростью, а дерзких и непокорных держать в узде. Если царь правильно распределяет милость и наказание, то мирские дела вершатся успешно. Итак, (я) поведал тебе, о Партха, о суровой и трудноисполнимой дхарме. Смиренно блюди ее вместе с тем, что (предначертано) твоей собственной дхармой.

Как брахманы попадают на небеса путем подвижничества, благочестия, смирения и жертвоприношений, а вайшьи вступают на истинный путь через дарыг гостеприимство, (исполнение) обрядов и своего долга, так кшатрии попадают на небеса, (верша) на земле защиту и наказание. Должным образом применяя силу, не поддаваясь ненависти и вожделению, не питая корысти и одолев злобу, они попадают в тот же мир, что и праведники».

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто сорок девятая глава.