Глава 144

Санджая сказал:

1-8 Против Накулы, сокрушавшего в битве твое войско, выступил со всей стремительностью сын Субалы (Шакуни), преисполненный гнева, и крикнул ему: "Стой, остановись!" Оба пылая взаимной враждою, оба жаждущие убить друг друга, те два героя разили друг друга стрелами, выпущенными из (лука), натянутого до предельной возможности. (196) С какой быстротой метал ливни стрел сын Субалы, такую же именно ловкость, о царь, обнаруживал в битве и Накула. Оба унизанные колючками стрел в сражении, о великий царь, они тогда выглядели красиво, подобно двум деревьям шальмали (197) с их торчащими колючками. Бросая друг на друга косые взгляды, о царь, с широко раскрытыми и покрасневшими от гнева глазами, оба они, казалось, сжигали друг друга. Но вот шурин твой, преисполненный гнева и улыбаясь в то же время, пронзил грудь сыну Мадри тонко отточенной стрелою с колючкообразным острием. И глубоко пронзенный тем лучником, шурином твоим, (198) Накула опустился на площадке колесницы н впал там в обморочное состояние. Увидев своего надменного противника, заклятого врага своего, оказавшегося в таком состоянии, Шакуни, о царь, издал громкий рык, как рокочет облако на исходе жаркой поры.

9-14 Обретя сознание, Накула, отпрыск Панду, ринулся снова против сына Субалы, будто сам Разрушитель с широко разверстой пастью. Воспламененный гневом, он пронзил Шакуни шестьюдесятью стрелами, о бык из рода Бхараты, и опять еще сотнею длинных стрел - посредине груди. Затем он рассек лук его вместе с (возложенной на него) стрелой у самой рукояти. Срубив потом мгновенно его знамя, он заставил упасть его с колесницы на землю. Глубоко пронзенный, Шакуни, о великий царь, опустился на площадке колесницы. Увидев шурина твоего, свалившегося без сознания, о безупречный, возница его поспешно вывез его на колеснице с головного участка битвы. И тогда Партхи и все их приверженцы издали громкие клики. И победив своих врагов в сражении, Накула, усмиритель врагов, (199) сказал, разгневанный, вознице своему: "Вези меня к войску Дроны!" Услышав те слова мудрого сына Мадри, возница отправился к тому месту на поле брани, о царь, где (200) сражался Дрона.

15-20 (Тем временем) против Шикхандина, стремившегося (перехватить) Дрону в сражении, о владыка народов, выступил решительно Крипа, сын Шарадвана, с большой стремительностью. Но того усмирителя врагов, сына Гаутамы, быстро подступавшего к нему вблизи Дроны, Шикхандин пронзил, улыбаясь при этом, девятью стрелами с серповидным острием. Наставник же (Крипа), благодетель сыновей твоих, о великий царь, пронзив его пятью быстролетными стрелами, снова еще пронзил двадцатью. И битва, происходившая между ними обоими, была чрезвычайно страшной на вид, о владыка народов, подобно той, что происходила между Шамбарой и царем бессмертных во время великой битвы между богами и асурами. (201) Оба те могучих воина на колесницах покрыли небосвод сетью своих стрел. И сам по себе мрачный видом, он сделался тогда еще более мрачным. И ночь, о лучший из рода Бхараты, пока воины были заняты битвой, стала подобна ночи при гибели мира, страшной на вид и внушающей ужас.

21-26 Тут Шикхандин, о великий царь, рассек стрелою с наконечником в виде полумесяца огромный лук сына Гаутамы вместе с натянутой тетивой и (возложенной на него) стрелой. Воспаленный же гневом Крипа, о царь, метнул в него страшный дротик, с золотым древком и непритупленным острием, гладко обточенный кузнецом. (202) Но тот летевший на него дротик Шикхандин рассек множеством стрел. И сверкающий, он упал на землю, озаряя (все вокруг) ярким блеском. Тогда, взяв другой лук, сын Гаутамы, наилучший из воинов на колесницах, покрыл, о великий царь, Шикхандина (тучею) острых стрел. И покрываемый так в сражении прославленным сыном Гаутамы, Шикхандин, наилучший из воинов на колесницах, опустился в изнеможении на площадке колесницы. Увидев его совсем изнеможенным, Крипа, сын Шарадвана, в пылу битвы ударил в него множеством стрел, желая убить его, о потомок Бхараты! (И Шикхандин тогда был увезен с поля боя своим возницей).

27-34 Видя, что сын Яджнясены, тот могучий воин на колеснице, отвернулся от битвы, панчалы и сомаки окружили его со всех сторон, (чтобы вызволить его). Точно так же и твои сыновья окружили выдающегося из дваждырожденных (Крипу) вместе с обширным своим войском. И тогда битва разыгралась вновь. И в то время как в сражении, о царь, колесницы набегали одна на другую, поднялся страшный шум, словно от рокочущих облаков. И когда всадники и слоны, о владыка народов, устремлялись друг против друга, поле битвы, о царь, выглядело очень страшным. От топота ног стремительно идущих пехотинцев стала дрожать земля, подобно женщине, перепуганной от страха. Многие колесницы, настигая вражеские колесницы, проносились с еще большей стремительностью, подхватывая (и опрокидывая) их, о царь, подобно тому как вороны хватают летучих насекомых (в воздухе). Равным образом и могучие слоны, сильно исходящие течкой, (обрушиваясь) на подобных же слонов, схватывались с неистовым упорством на том же самом месте, о потомок Бхараты! Точно так же и всадник, наталкиваясь на всадника, и пехотинец - на пехотинца, в ярости не проходили мимо друг друга в сражении.

35-42 И там. глубокой ночью, шум от убегавших и нападавших воинов, а также и возвращавшихся вновь стал оглушительным. И горящие светильники, помещенные на колесницах, слонах и конях, казалось, напоминали, о великий царь, огромных метеоров, падающих с неба. Та ночь, о первейший из рода Бхараты, озаренная теми светильниками, выглядела подобно дню, о царь, на головном участке битвы. Как тьма кромешная во всем мире, соприкоснувшись с солнцем, рассеивается полностью, так и густой мрак был уничтожен там, будучи озарен горящими светильниками. Блеск оружия, панцирей и драгоценных камней благородных (героев) повсюду потускнел от яркого света тех светильников. И в то время как происходила та свирепая и невероятно шумная битва пред лицом ночи, отец в пылу сражения убивал сына, о превосходнейший из рода Бхараты, сын в ослеплении убивал отца и друг убивал друга, родственник - родственника, а дядя по матери - сына сестры; свои убивали своих, враги тоже убивали своих же, один другого. И битва, разыгравшаяся ночью, была ужасной, наводящей страх (на воинов) и не знающая границ нравственного свойства.