Глава 4

Санджая сказал:

После таких слов, обращенных к нему прославленным сыном Гаутамы, царь (Дурьйодхана), испустив тогда горячий, продолжительный вздох, оставался в молчании, о владыка народов! Потом, поразмыслив с минуту, благородный сын Дхритараштры, усмиритель врагов, сказал Крипе, сыну Шарадвана, такое слово: «Все, что должно быть сказано другом, (тобою) уже поведано мне. И тобою также сделано все (ради меня), когда ты сражаешься, пренебрегая самой жизнью! Люди видели тебя, как ты проник в ряды вражеского войска и сражался с могучими воинами на колесницах — пандавами, непревзойденными в мощи.

Ведь то, что должно ббггь сказано другом, тобою уже сказано мне. Однако все это (сказанное тобою) меня не радует, как лекарство (не радует) того, кто находится на грани смерти. Эти благотворные и высокие слова, которые, подкрепляя соответствующими основаниями и доводами, ты, о могучерукий, говоришь, не нравятся мне, о первейший из брахманов! Лишенный нами (ранее) своего царства, почему же тот (сын Панду) может доверять нам! Тот богатый царь однажды был побежден нами в игре в кости. Так как же он может вновь поверить моим словам!

Точно так же и Кришна, преданный благу партхов, когда прибыл к нам с миссией посла, был обманут нами. И тот поступок наш был несовместим (с понятием долга чести). Так почему же тогда Хришикеша, о брахман, станет верить моим словам? Ибо то, что (царевна) Кришна, когда находилась среди собрания, жалобно сетовала, то (Васудева) Кришна никогда не простит, также и лишения (Юдхиштхирой) своего царства. То, что нами было слышано ранее, что оба Кришны обладают одинаковой душою и крепко привязаны друг к другу, — то сегодня мы увидели воочию, о владыка!

Услышав о том, что убит сын его сестры, Кешава проводит ночи в глубокой печали. Мы сильно оскорбили его. Так как же он может простить ради меня? Арджуна тоже из-за убийства Абхиманью не находит себе покоя. Если бы даже его попросили, зачем он будет прилагать усилия ради моего блага? Средний сын Панду, могучий Бхимасена, чрезвычайно свиреп. Им дана страшная клятва. Он может сломиться, но не может согнуться. А те оба отважнейшие близнецы, оба пылающие враждою к нам, когда облачены в панцири и вооружены мечами, напоминают двух Ям. Дхриштадьюмна и Шикхандин тоже возгорелись враждою ко мне. Так зачем же оба они будут прилагать усилия ради моего блага, о наилучший из брахманов?

Одетая в одном платье, в то время как у нее наступили месячные, (царевна) Кришна подверглась мучительным оскорблениям Духшасаны среди собрания на глазах у всех людей. В столь удрученном состоянии и совсем раздетой помнят ее даже теперь пандавы, те усмирители врагов, и (поэтому) никогда не могут быть отвращены от битвы. Тогда же Драупади-Кришна, сильно опечаленная, предалась суровому аскетическому покаянию ради моего сокрушения и успеха (в осуществлении) целей своих супругов. Она постоянно лежала на голой земле, (намереваясь это продолжать до тех пор), пока не придет расплата за враждебные действия. Отбросив высокомерие и гордость, единоутробная сестра Васудевы (Субхадра) всегда прислуживает Кришне (Драупади), уподобившись истой служанке.

Итак, все воспылало. И то (пламя) уже невозможно погасить никогда. Так каким же образом можно будет мне заключить мир с ним, вследствие убиения Абхиманью? После того, как я владел этой землею, опоясанной морями, как же я, по милости пандавов, смогу насладиться небольшим царством? Воссияв, подобно солнцу, высоко над всеми царями, как же я (теперь) буду следовать позади Юдхиштхиры, подобно рабу? Насладившись предметами удовольствий и раздав обильные дары, как же я буду теперь вести жалкую жизнь вместе с жалкими людьми?

Я не сержусь за те мягкие и благотворные слова, сказанные тобою. Я, однако, не считаю, что сейчас подходящее время для мира. Верную политику я усматриваю в том, чтобы сражаться справедливо, о усмиритель врагов! Сейчас не время, чтобы действовать подобно евнуху. С другой стороны, сейчас как раз время для того, чтобы нам сражаться. Мною совершены многочисленные жертвоприношения. Мною розданы брахманам богатые дары. Мною усвоены веды путем изучения их по способу последовательного повторения текста. Я шагал по головам моих врагов. Слуги мои заботливо содержались у меня, о отец мой! И люди, удрученные (бедствием), бывали избавляемы мною.

Много чуждых стран подверглось моему вторжению. А мое собственное царство охранялось как должно. Я услаждался разного рода предметами удовольствий. Я отдавался служению трем ценностям в жизни человека (закону, пользе и любви). Я освободился от долга как перед усопшими предками, так равно и перед обязанностью кшатрия. Несомненно, нет здесь счастья. Откуда (быть теперь) царству, и откуда доброму имени. Слава — (это все), что должно быть достигнуто здесь. Она может быть добыта (только) в сражении и отнюдь не иначе. Для кшатрия же такая смерть, которая наступает дома, достойна порицания. Смерть на ложе в собственном доме — это величайший грех. Тот человек, который покидает свое тело в лесу или в сражении, после того как совершил множество жертвоприношений, достигает великой славы.

Тот не человек, кто умирает, жалостно сетуя в муках, одолеваемый болезнью и старостью, среди плачущих родственников. Оставив различные предметы удовольствий, я уже теперь, вступив в справедливую битву, отправлюсь на небо, чтобы пребывать в одном и том же блаженном мире вместе с теми, кто достиг своего конечного жизненного пути.

Несомненно, для героев благородного поведения, никогда не отвращающихся в сражениях, одаренных умом и стойких в правде, для всех, кто совершал жертвоприношения и кто был посвящен на жертвоприношение оружия, — (уготована) жизнь на небесах. Ведь, наверно, блистательные сонмы апсар с радостью взирают на (таких героев, когда они заняты в битве). Быть может, усопшие предки смотрят на них, чтимых в собрании Шакры и блаженствующих на небесах в окружении апсар. Мы тоже теперь взойдем по пути, по которому идут бессмертные, а также герои, не отвращающиеся от битвы, по пути, избранному такими (героями), как наш престарелый дед и равно наставник, одаренный глубоким умом, Джаядратха, Карна и Духшасана!

Усердно старавшиеся ради меня в этой битве, храбрые повелители людей убиты. Изувеченные стрелами, их тела, залитые кровью, лежат теперь на сырой земле. Герои те, знатоки высочайшего оружия, совершившие к тому же жертвенные обряды, как предписано (в священном писании), положив свои жизни во исполнение своего долга, пребывают (ныне) в чертогах Индры. Ими устлан этот путь (к тем блаженным мирам).

Ибо он станет снова труднопроходим из-за идущих толпами из этого мира с большой поспешностью (героев), стремящихся достигнуть блаженной конечной цели. Вспоминая подвиги тех героев, которые погибли ради меня, я. хочу заплатить им долг (положенный от меня), не устремляя своих помыслов на царство. Если, допустив убийство своих друзей, братьев и дедов, я спасу свою собственную жизнь, весь мир тогда будет осуждать меня. Какая же верховная власть может принадлежать мне, оставшемуся без родственников, друзей и доброжелателей и (к тому же) склонившемуся перед сыном Панду?

И вот я, испытав такое поражение и полнейшее презрение этого мира, достигну неба, только сразившись в справедливой битве. И это не может быть иначе!»

После таких слов, сказанных Дурьйодханой, все кшатрии одобрили те слова и приветствовали царя возгласами: «Превосходно, превосходно!».

Нисколько не печалясь о своем поражении и устремив помыслы на проявление собственной доблести, все они, твердо решив сражаться, преисполнились сильного воодушевления. Совершив затем уход за верховыми и упряжными животными, кауравы все, радующиеся предстоящей битве, расположились (на ночь), отойдя без малого на две йоджаны (от поля). Достигнув на открытой местности, свободной от деревьев, Сарасвати, питающую красными водами священную и прекрасную равнину у подножия Химавана, они напились воды из той (реки) и искупались в ней. Воспрянувшие духом, сыновья твои оставались тогда в ожидании (на месте своего отдыха). Полагаясь снова на самих себя, а равно и друг на друга, все кшатрии, о царь, пребывали там (в ожидании), побуждаемые судьбой.

Так гласит глава четвертая в Шальяпарве великой Махабхараты.