ГЛАВА 219

Бхишма сказал:

Наставленный превосходным учителем (риши) бог народа, Джанака, далее стал вопрошать о существовании и несуществовании после кончины.

Джанака сказал:

Если после кончины нет никакого сознанья, владыка, тогда что толку в знанье — незнанье? Достоверно: всё тленно виждь это, о, брамин превосходный! Заблуждение, незаблуждение — в них разница есть ли? (Но раз) при существовании нет распада (личности), а после гибели — распаденье, (то) для кого же стараться, уготовлять? По существу здесь какое возможно решенье?

Бхишма сказал:

К охваченному тьмою, потрясенному, как бы больному обратился со словами успокоения вещий Панчашикха.

Панчашикха сказал:

Недостоверно, что здесь всё разрушимо, но и существование не представляется достоверным. (Человек) есть сочетание тела, чувств, сознанья (четана). Они обособлены, но в деятельности накладываются друг на друга. Пятиричны Сути (дхату): вода, пространство, земля, огонь, воздух. По собственной природе они составляются и разъединяются по собственной природе. Пространство, ветер, жар, земля, влага, соединение этих пяти есть тело, (итак), оно сложно. Сознание (джнана), жар, ветер — (таково) тройственное сочетание тела. Чувства, предметы чувств, самобытие, сознание (четана), манас, Прана-апана, изменения и естества (обусловливают) возникновенье. Слух, касание, вкус, зрение, обонянье — вот пять чувств, им предшествует читта. Здесь с осуществлением знания стойко сочетано тройственное (состояние) самосознанья: его называют радостью или страданием, или свободой от радости и страданья. Звук, касание, образ, вкус, запах — вот явления; свойство этой пятёрки с шестым (манасом) —способствовать познанью до смерти. С ними (связано) проявление деятельности и определение целей всех сутей. Это (определение) называют «высшим», «чистым», также «буддхи», или «великим непреходящим». Кто это сочетание свойств за сущность «я» принимает, из-за неправильности такого взгляда (испытывает) бесконечное, неутолимое страданье. Кто как на «не я» на это взирает, «те не я и они не мои» — так (утверждает), То какая же причина сможет (тогда) продлить (его) страданья? Теперь непревосходимое учение об отрешенности —«всесокрушающим» его именуют — выслушай; оно будет способствовать твоему освобожденью. Отрешение ото всех даже предписанных действий те, что следуют заблуждению, всегда называют тяжкой, великой бедою. В отрешении от имущества — (обрядовая) деятельность, в отрешении от наслаждений — обеты, в отрешении от счастья — йогическое умерщвление плоти, в отрешении ото всего — полнота достижений. Такой путь отрешения ото всего, а не иной указан для устранения страданий; другим путём этого трудно достигнуть. Говоря о пяти познавательных индриях, шестым я примысливал к ним манас. Теперь скажу о пяти действующих индриях; шестым (к ним примысливая) силу. Нужно знать: две руки — индрии работы, две ноги —индрии хожденья, Индрия деторождения — половой орган, а задний проход — выделенья, (органы) речи — для произнесенья звука: вот пять деятельных (индрии) я перечислил. Итак, с манасом — одиннадцать; (их) вместе с буддхи надо отбросить. Для восприятия слышимого — ухо, звук и сознанье (читта). Соответственно — касания, запаха, образа, вкуса — эти пять троек (нужны) для постижения качеств, и сменой (троек) устанавливается смысл речи. Эти тройки могут быть темны, страстны, ясны, и только через них (совершается) познавание, обусловливающее все состояния (мысли). Радость, довольство, блаженство, умиротворение сознания, счастье ясными (саттвичными) нужно считать, где и откуда б они ни явились. Неудовлетворённость, горячность, уныние, нетерпение, жадность — это признаки страсти (раджаса), как бы ни возникли они: по причине или без причины. Отсутствие распознавания, заблуждение, нерадивость, как бы ни проявлялись они, это — различные свойства мрака. Всё, что здесь сопряжено с приятностью, в сознанье (манасе) или в теле надо рассматривать как развитие саттвичного состоянья. Что сопряжено с неудовлетворённостью, причиняет неприятность, о том следует думать: «вот развивается страстность (раджас)», а что сопряжено с заблужденьем в теле иль мысли, что неразумно, распознавать неспособно, то считать нужно тёмным. Слух утверждён в пространстве, звук утвержден на слухе, оба (слух и пространство) настороженным иль ненастороженным распознаются или не распознаются. Соответственно ухо, кожа, глаз, язык и нос — пятый; касание, вкус, обоняние — все в сознании, а сознанье есть манас. В десяти (инцриях) соответственно их сути пребывает деятельность сознания (читта) как одиннадцатая, а двенадцатая — буддхи. Если этих (двенадцати) не согласованы состоянья, значит, мрак (тамас) ещё не уничтожен, а если есть согласованность их состояний, значит, и деятельность их правильно происходит. Но и тот, кто тонкие индрии заметил, благодаря (полученному) ведическому наставленью (Агаме), о них размышляя, (их) постигнуть не может, пока его одолевают три гуны. Мысль, пораженная тьмой, нестойкая, путается быстро; она нарушает (взаимосвязи) тела; это мудрые называют мраком. Кто преданный Агамам не видит суетности (мира), тот и здесь (в непосредственном) опыте воспринимает лишь беззаконие; он связан мраком. Это рассмотренное качество, произведенное собственной деятельностью (человека), у иных полностью разворачивается, у других же идёт к угасанью. Размышляющие о внутреннем атмане называют «полем» это скопление (сутей), а «познающим поле» называют находящуюся в сердце (манасе) сущность (бхаву), и раз эта (связь) подлежит различенью, то как может быть вечным тело, раз во всех существах (оно) обусловлено своей природой? Как имя и проявление теряют реки, достигшие океана, и он их течение вбирает, так и существа исчезают. А раз это так, то откуда возникнуть вновь самосознанию после смерти, если полностью поглощается и совсем сливается (со Вселенной) джива? Кто знает это учение об освобождении, не заблуждается, Атмана ищет, тот не пятнается нежеланными плодами действий, как лист лотоса не смачивается влагой. Освобождённый от ужасных сетей, расставленных потомством, богами, покинув двоицу — счастье — несчастье, свободный от признаков, он идет верховной дорогой. Под кровом Писания и Предания покоясь, он не боится бед, старости, смерти. Исчезли его заслуги, грехи отпали, значит, причины, плоды (их) исчезли. Непорочного, безвидного пространства достиииув, отрешённые в Великом (Махане) предаются созерцанью; как сидящий в паутине паук, когда она порвана, падает и лежит неподвижно, так освобождённый покидает страдания и рассыпается, словно ком земли, упавший на камень; как сбрасывает старые рога олень или змея — кожу и, сбросив, не озираясь, уходит, так освобождённый покидает страданье. Как с дерева, упавшего в воду, вспорхнув, улетает непривязанная к нему птица, так эту двоицу — счастье—несчастье, покинув, освобожденный от признаков идет запредельной, высочайшей дорогой. Есть еще песнь, спетая царем Митхилы, когда он увидел огнем охваченный город: «конечно, здесь ничего моего не горит!» — именно так сказал земли охранитель. Сказанное самим Панчашикхой это слово бессмертия убедило раджу; рассмотрев (его) досконально, радуясь (постиженью) запредельного, (он) странствовал беспечально. Кто читает, владыка земли, это учение об освобождении и постоянно на него взирает, тот не подлежит вновь возвращению: бесстрастный, он станет свободен, как царь Митхилы, (наставленный) потомком Капилы.

Так в святой «Махабхарате», в книге «Умиротворение», в книге «Основа освобождения» гласит 219 глава – наставление Панчашикхи