из каждого окна кто-нибудь залезает или запрыгивает в вагон. Когда поезд остановился, вагон уже был настолько переполнен, что в него невозможно было протиснуться. Свободных сидячих мест, конечно же, не было. На стене нашего отсека висела табличка: «Количество пассажиров не более 60». По самым скромным подсчетам, вокруг меня сгрудилось человек двести. Ни о какой проверке билетов в такой давке не могло быть и речи. Мой знакомый запрыгнул в другой вагон, и больше я его не видел.
Все пассажиры ехали без билетов. Позже я узнал, что в вагонах третьего класса индийских железных дорог это самое обычное дело. Разумеется, за такой проезд тоже приходилось платить свою цену, но исчислялась она не в рупиях. Хотя внутри вагона люди пихались и толкались, все выглядели на удивление спокойными и миролюбивыми. Видимо, они давно уже привыкли к такому способу передвижения. Когда поезд тронулся, некоторые так и остались наполовину висеть снаружи вагона, но я не видел на их лицах никакого беспокойства. Подняв голову, я заметил сверху металлические полки для багажа. Вместо багажа туда набились десятки людей. Присмотрев себе свободное место шириной около метра, я залез наверх и, немыслимым образом изогнувшись, втиснулся между двумя пассажирами. С высоты багажной полки я смотрел на столпотворение людей внизу, и у меня было ощущение, что я еду первым классом. Я был в полном восторге от Индии.
Старый паровоз шипел и гудел всю ночь напролет, и на рассвете мы были уже на вокзале в Старом Дели. Я сошел с поезда и, не зная, что делать дальше, просто прогуливался по платформе.
Вдруг кто-то окликнул меня по имени:
«Манк, Манк! Неужели это ты!»
Я обернулся и увидел двух французов, с которыми познакомился еще в Швейцарии. Там, на берегу Женевского озера, мы обсуждали с ними тибетскую «Книгу мертвых». После радостной встречи ребята пригласили меня к себе принять душ и отдохнуть с дороги. Поймав рикшу, мы поехали в дешевую гостиницу «Новая Корона». Там я смыл с себя дорожную пыль и улегся спать прямо на полу веранды. Проснулся я от того, что лицо мне щекотал чей- то длинный пушистый хвост. Открыв глаза, я увидел рядом бурую обезьяну с розовой мордочкой. Она смотрела на меня зелеными глазами, а я удивленно глядел на нее. Мне даже в голову не могло прийти, что дикие обезьяны могут свободно разгуливать по многолюдному столичному городу. В это время стая из нескольких десятков обезьян скакала по крышам, резвясь и высматривая себе пищу. Внизу уже открывались лавки, и лавочники отгоняли этих обезьян палками.
У своих друзей-французов я гостил недолго, потому что они уезжали в Непал. Попрощавшись с ними, я вышел на улицу.
Радостное волнение переполняло меня. Как сложатся дальше мои духовные поиски? Мне только что исполнилось двадцать, и мать-Индия, о встрече с которой я так долго мечтал, раскрыла мне свои объятия. Выйдя из гостиницы, я оказался на Чанди-Чоук, многолюдной улице, вдоль которой тянулись бесконечные торговые ряды. Громко играла музыка, курились благовония и проказничали обезьяны. Яркие сари, тюрбаны и бесконечные украшения радовали глаз. Дети играли в крикет, а мимо величественной походкой шли коровы. Для меня, проведшего несколько месяцев и суровом мире Ближнего Востока, происходящее вокруг было настоящим праздником жизни. Я шел в толпе, впитывая увиденное, как губка.
Внезапно какой-то человек преградил мне дорогу и стал засыпать меня вопросами:
«Как тебя зовут? Откуда ты? Кто ты по образованию? Для чего ты приехал в Индию? Тебе нравится моя страна?»
Мы разговорились и пошли дальше вместе. Вдруг он спросил:
«Хочешь что-нибудь попить, чтобы утолить жажду?»
«Не откажусь», — радостно согласился я.
Он вывел меня с шумной улицы в пустую лавку и что-то заказал у стоявшего за прилавком обнаженного по пояс человека, обернутого в едва прикрывавшую колени тряпку. Лавочник легким щелчком отбросил в сторону дымящуюся самокрутку, взял кусок какой-то смолы и стал тереть ее об камень, пока смола не превратилась в бледно-зеленую пасту. Указательным пальцем он соскреб пасту в железный кувшин, налил туда воды и энергично взболтал ее. Затем он налил из кувшина целый стакан, бросил туда щепотку каких-то специй, размешал их ложкой и со стуком поставил стакан передо мной. Я посмотрел на человека, угощавшего меня. Он многозначительно улыбался.
«Пей, — сказал он. — Это натуральный напиток, безалкогольный и очень полезный».
У меня с утра не было во рту ни росинки, поэтому я осушил стакан одним залпом.
Когда мне предложили второй, я с благодарностью выпил и его, а за ним — третий и четвертый. Напиток имел вяжущий вкус, и я никак не мог понять, что он мне напоминает.
«Как называется этот напиток?» — спросил я.
Не переставая загадочно улыбаться, мой новый знакомый ответил:
«Он называется бханг».
Я слышал это название впервые.
Мы распрощались, и я пошел дальше по шумной улице. Вдруг, совершенно неожиданно, я начал пьянеть. Странные звуки, краски и лица закружились вокруг меня в пугающем хороводе. Меня била дрожь, и я, теряя ориентацию в пространстве, начал сталкиваться с прохожими. Я стал озираться по сторонам, и мне показалось, что все вокруг смотрят только на меня. Откуда мне было тогда знать,