Джаядев дас - Никогда не говори что умрешь - Страница 17

картину с Миком, Полом и Буви. Фотографии появляются во всех воскресных газетах. На этих фотографиях — я, где-то на заднем плане, играю на барабанах и выгляжу настоящим профи, каковым я надеялся стать... Грустно, но это правда. Кто не благоговеет перед знаменитостью?

Мы жили на Олд Комптон Стрит в Уэст-Энде, рядом с Сохо, и не могли возвращаться домой каждый вечер, для чего в нашем распоряжении были две действующие жилые квартиры. Одна из них на третьем этаже над баром «The 2 I’s Coffee Ваг», где впервые начали играть рок-н-ролл

42

Никогда не говори, что умрёшь

ещё в начале 1950-х. Работать в «Кромвеллиан» — огромный шанс для

двух никому не известных подростков из деревни. По крайней мере, для

меня.

Этажом ниже жили два стриптизера. Под ними расположился 7-ми

футовый борец с именем, которое переводилось примерно как «Такой же

высокий, как техасское небо», а под ним жили два карлика Трикси и Per,

выступавших в цирке.

Первым вечером нам предстояло выступить в «Кроме», который

в то время принадлежал борцу Полу Линкольну, по прозвищу «Доктор

Смерть». Придя туда, я обнаружил, что усилитель громкости Джеффа

исчез. Один мой панический звонок сразу прояснил причину пропа-

жи. Джефф отказался от этого предложения. Я не мог поверить своим

ушам. Возможно, это единственный шанс, когда мы могли бы проде-

монстрировать себя всему миру, а он повернулся спиной к нему! В чём

причина —«Кто будет стирать мои носки и брюки?» —вот его аргумент.

Если он надеялся на моё согласие, то он ошибся. К сожалению, наши

пути разошлись. Он продолжал на-

слаждаться роскошью, когда его мать

стирает ему носки, я же продолжал

стирать свои сам и, в конечном счёте,

обрёл желаемое —то, о чём мечтает

большинство музыкантов, — о новых

каждодневных носках. Кстати ска-

зать, Джефф был замечательным му-

зыкантом, намного лучше меня.

В последнюю минуту мы прита-

щили Ли Джексона, басиста. Позже

он создал свою группу The Nice с

Кейтом Эмерсоном из впоследствии

знаменитой группы Emerson, Lake

and Palmer. Мы оделись в чёрные

бархатные готические туники, бо-

тинки на высоких каблуках, и стали играть сочинения Тони, слегка

депрессивные, совершенно не предусмотренные для увеселительного за-

ведения. А через три месяца нас уволили. И всё же это было хорошее

время. Тони вернулся жить к маме и папе в квартиру над их магазином

в Онгаре. А я отчаянно пытался застрять в Уэст-Энде, в надежде, что

здесь меня ждёт больший, нежели в Южном Окендоне успех. Я поинте-

ресовался у Пола, может ли он помочь мне с работой в «Кром».

Джон Ричардсон {Джаядев дас) • Глава 3

43

«Да,— ответил тот.— Ты можешь помогать Гарри-Сердечку».

Гарри был злющим барменом, содержавшим салон Пола, что располагался наверху. Меня переполнял страх. Мало того, что Гарри славился своими злобными высказываниями, которыми он поливал своё несчастное окружение, к тому же мне придётся лицезреть сотни ночных гуляк, перед которыми я рисовался пять вечеров подряд на прошлой неделе. Также мне придётся подавать им напитки, освобождать их пепельницы и присматривать за своей задницей, чтобы кто-нибудь из геев, чьё весёлое сообщество гуляло там ночи напролёт, меня не ущипнул. Теперь- то я понимаю, что чувствуют хорошие девчонки, случайно оказавшись среди похотливых мужиков.

У Гарри был огромный бокал, напоминающий шарообразный аквариум на тонкой подставке. Он внушительно смотрелся за стойкой бара, а его многочисленные поклонники время от времени до краёв заполняли бокал своего босса джином или тоником. Всякий раз, когда ему и Дэвиду, его помощнику, хотелось обменяться непристойным мнением о каком-то клиенте, они начинали изъясняться на странном языке. А таких клиентов было всегда более чем достаточно. В общем, не важно, кто или что это было — весь вечер продолжался в том же духе, с нескончаемыми комментариями обо всех и каждом. А потом он начинал орать: «Эй, долей ещё тоника, любезный Джонни»,— и мне нужно было протискиваться через толпы, к французским дверям, высоко подниматься и опять возвращаться (с крейтами на голове), протискиваясь сквозь толпы патронов, которые сидели бы не шелохнувшись, даже если бы их ботинки загорелись. Если я хоть на секунду опаздывал, прежде чем Гарри успевал подумать, он начинал вопить: «Джон! Где ты, бешеная корова! Вначале возьми тоник, а потом я сделаю с тобой то, что тебе наверняка понравится!» Я, покрываясь испариной, съёживался и пытался пропихнуться сквозь плотную толпу.

Одним вечером Том Джонс, постоянный клиент, сказал одному пьянчуге, отказавшемуся пропустить меня: «Подвиньтесь, сделайте милость, дайте ему пройти. Он ведь старается делать свою работу». Такой поступок мне очень понравился. Он был настоящим джентльменом. А ещё он отличался феноменальной способностью собирать вокруг себя женщин.

Тони и его жена Серена управляли колесом рулетки в помещении, где я работал. Она располагалась вдали от окна Гарри. Я стоял, вытянувшись, насколько мог. Рядом с рулеткой были установлены шикарные бархатные сидения, и Длинный Джон Болдри всегда был там, когда там не было Тома. Он каждый раз при первой же возможности высматривал

44

Никогда не говори, что умрёшь

молодых мальчиков. Оливия Ньютон Джон приходила туда со своим австралийским другом-певцом Пэтом Кэроллом. Как-то она узнала, что я умел угадывать числа на рулетке. «Привет, дружок. У меня сегодня есть десять лотов. Сколько мы поставим?» Уже несколько раз с моей маленькой магией она выигрывала.

Я не осмеливался рассказывать Тони, чем занимаюсь,