Прабхупада - его жизнь и наследие - Страница 68

я почувствовал в его груди мелкую дрожь.

Я спустился вниз, но не хотел пугать ребят и поднимать панику. Я подошел к Киртанананде и тихо сказал: «У Свамийжи небольшие перебои сердца». Вдвоем с ним мы тотчас поднялись к Свамиижи. Он сказал: «Массируйте здесь». Я стал растирать ему грудь, он показал, как это нужно делать. "Другие пусть идут на программу, а Ачьютананда может остаться. Если что-нибудь случится, он позовет вас", — сказал Свамиджи.

Ребята ушли на программу, а я стал ждать. Один или два раза он подзывал меня и велел быстрыми движениями растирать ему грудь. Вскоре ему стало лучше, и к нему вернулся обычный цвет лица. Я смотрел на него, открыв рот и не зная, что делать. Он взглянул на меня и спросил: «Почему ты сидишь без дела? Повторяй мантру Харе Кришна». Вечером у него снова начались приступы, поэтому я лег спать в соседней комнате. А поздно ночью он позвал меня, и я снова массировал ему грудь.

Киртанананда: Это произошло во вторник, в День поминовения. Я сидел в комнате Свамиджи. Внизу шел киртан, и в это время у него опять начались подергивания. Лицо Свамиджи напряглось. Он начал вращать глазами и внезапно откинулся назад. Я подхватил его. Он выдохнул: «Харе Кришна», — и на этом все прекратилось. Я подумал, что это конец, но тут он снова стал дышать и повторять мантру Харе Кришна. Однако тело больше не подчинялось ему.

Брахмананда: Я был тогда вместе с Киртананандой. Это было воскресенье накануне Дня поминовения. Мы не могли понять, что происходит со Свамиджи. Он не мог сидеть, все время стонал, и никто не знал, в чем дело. Мы (я и Киртанананда) ухаживали за ним, делая все, что могли. Мне даже пришлось пойти и купить для него судно.

Левая сторона его тела была парализована. Он попросил, чтобы на стену перед ним повесили фотографию его духовного учителя. Преданные собрались в передней комнате его квартиры, и Свамиджи велел им петь мантру Харе Кришна. Затем он попросил их молиться Нрисимхадеве — одной из вечных форм Господа Кришны.

Сатсварупа: Свамиджи сказан чтобы мы молились Господу Нрисимхе, повторяя: «Мой учитель еще не закончил свой труд». Время от времени он разрешал нам по очереди массировать различные части его тела. Затем он отослал нас вниз, в храм, и велел всю ночь проводить киртан.

Всю ночь у Свамиджи болело сердце. На следующий день его состояние продолжало оставаться критическим. Он мог говорить, но очень тихо, и был слишком истощен, чтобы вести беседу. С недоверием относясь к врачам, он сам поставил себе диагноз: сердечный приступ, сопровождавшийся кровоизлиянием в мозг и вызвавший левосторонний паралич. Массаж, сказал он, — единственное средство.

Брахмананда: На следующее утро после Дня поминовения пришлось вызывать карету скорой ,,помощи. В клинике «Бет Израэль» не было своей машины, и тогда я позвонил в одну из частных компаний. В клинике мы договорились, что привезем Свамиджи к девяти часам утра. Но машины не было до полудня. Все это время Свамиджи стонал, не переставая. Наконец, приехала машина, и вместе с ней — двое дюжих молодцов. Они обращались со Свамиджи, как с тюком белья. Я подумал, что было бы лучше, если бы мы отвезли его на такси.

В клинике врачи и их ассистенты брали у Свамиджи кровь, делали ему уколы и обследовали его. Они еще не поставили окончательного диагноза и собирались проводить какие-то исследования. Неожиданно вошел врач и объявил, что они решили сделать Свамиджи пункцию спинного мозга. Свамиджи был слишком слаб, чтобы обсуждать с ними все «за» и «против» такого шага. Он доверил себя заботам своих учеников и Кришны.

Врач не хотел, чтобы ему мешали. Он объяснил, зачем нужна пункция, но ни совета, ни разрешения спрашивать не стал. Все, кроме Киртанананды, который ни за что не хотел уходить, должны были покинуть палату, где лежал Свамиджи, на то время, пока врач будет делать пункцию. Ни сам Свамиджи, который был слишком слаб, ни его ученики, которые не очень-то представляли себе, как следует вести себя в таких ситуациях, не стали возражать врачу. Один за другим преданные выходили из палаты Свамиджи, а врач тем временем готовил самую большую и страшную иглу из всех какие им когда-либо приходилось видеть.

Когда им наконец разрешили вернуться, один из учеников спросил: «Было больно, Свамиджи?» Свамиджи (его золотистое тело было одето в больничную пижаму и лежало меж белых простыней) слегка повернулся к нему и сказал: «Я терпелив».

Рупануга: Когда Свамиджи в первый раз положили в больницу, мне было очень тяжело. Я не знал, что делать. В таких делах у меня не было никакого опыта. Я совершенно растерялся и не знал, чем могу служить Свамиджи. Я никогда не забуду страх, который тогда пережил.

На карту была поставлена жизнь Свамиджи, но его ученики были беспомощны и не знали, что делать, чтобы спасти его. Он лежал на кровати, словно отдав себя на их милость.

Персонал клиники смотрел на него как на свою собственность — пожилой человек с больным сердцем, нуждающийся в обследовании. Разрешить ли