Глава 7

Санджая сказал:

Так размышляя, сын Дроны, о владыка вселенной, сойдя с колесницы, стал и владыке богов совершил поклоненье:

Сын Дроны сказал:

 О ужаснообразный, благой, Ревун, Шарва, Ишана Ишвара, Владыка гор, Царственный, податель даров, бог Бхава-Бхавана, синевыий, нерождѐнный, Семя, Хара, уносящий жертвоприношенье Дакши, Вселеннотелый, с изменѐнной формой глаз, многообразный, супруг Умы, на погребальных площадях живущий, неистовый вождь сонма (злых) духов, владыка, вместо чаши Ты носишь череп, Рудра, брахмачарин, носящий косы, с разумом старательно очищенным, что трудно выполнимо со слабым сознаньем, — такого я сам себя приношу в жертву, о Ты, Разрушитель тройственного города якшей! Тебя восхваляют в песнопениях слагатели священных гимнов и я восславлю Грозного! (Твоя) шея посинела, а облачения кроваво-красны, Ты далеко отвращаешь тяготы, Творец Шакры, Брамы, браминов, брахмачаринов также, (благо) обетный, подвижникам желанный, подвижников Путь бесконечный, многоóбразный, предводитель сонма духов, трѐхглазый, любимец собраний, Владыкой сокровищ созерцаемый, (Ты), образ сонмов, возлюбленный сердца Гаури, Отец Кумары, Ты на рыжем буйволе едешь, Ты облачѐн в тонкое тело, престрашный, драгоценность Умы, превыше всех высших, превыше которого (никого) не видно, Ты носитель высочайшего оружия при конце (юги) ты хранитель сторон света, о златопанцырный бог, украшение Лунноокой, Я прибегаю к защите бога в глубочайшем сосредоточье. Да преодолею ныне то неизбывное горе, что крайне трудно выполнимо! Всех стихий принесение в жертву я совершаю Тебе, чистейшему из чистых! — Узнав это его решение, (Шива), силой йоги благотворящий, явил золотой алтарь перед махатмой, предпринявшим труднейшее дело. Тогда тот алтарь, о раджа, озарился многоцветными огнями, все стороны света, всѐ пространство они наполнили золотым сияньем! Здесь все существа (появились) многоголовые, с пламенеющими глазами и ртами, со многими руками, ногами, украшенные разными драгоценностями и талисманами, с воздетыми руками! В великом множестве появились крайне труднооборные, подобные громадным дваждыпьющим, подобные собаке, кабану, быку, коню, верблюду, козлоголовые, ревущие тигроголовые, слоноголовые также, Журавлиноголовые, лягушкоротые, с головами попугаев, с гусиными головами, с головами больших пресмыкающихся — ярко блестящие! Дятлообразные, сойкообразные, о Бхарата! Черепахо-макараголовые, вот дельфиноголовые также, С головами огромных рыб, также в образе крокодила, львуподобные, чайкообразные, голубеподобные также, слоноподобные, обезьяноподобные тоже, с тысячами рук, ушей, глаз, с огромными животами, тощие, журавлеобразные, орлообразные также, о Бхарата! Также безголовые, о раджа, медведеголовые, о Бхарата! С пламенеющими глазами, языками, пламецветные также, с огненными волосами, о царь царей, четверорукие, с пылающей шерстью, иные — бараноголовые, иные козлоголовые, о раджа! Переливаясь перламутром раковиноголовые, были цвета раковин также, венками из раковин украшенные, озвученные раковин звоном, носящие косы, пятивихрастые, лысые, поджарые также, четырѐхклычные, четырѐхязычные, венчанные, с раковиноподобными ушами, опоясанные травой, о Индра царей! (Иные) с завитыми волосами, в чалмах, с диадемами на головах, чарующеликие, в великолепных убранствах, иные цветами лотоса украшенные, другие коронами венчáнны, приобщенные доблести (стояли) сотнями тысяч! С шатагхнивами в руках, с палицами в руках также, с бхушунди, с сетями в руках, с дубинами в руках, о Бхарата! С колчанами за плечами, (они) воздевали многоцветные знамѐна, стяги, военные топоры и боевые секиры со значками. С большими сетями в воздетых руках, с петлями в руках также, с верѐвками в руках, с мечами в руках, диадемы из встающих змей их венчали. Вместо ангад они великих змиев имели, разные украшенья носили, осыпанные пылью, вымазанные грязью, все в светлых одеждах! Синечленные, красночленные, безбородые вот также; играли на бубнах, раковинах, цимбалах, трубах, на гомукха и анака, заговаривали, обступив кругом, восторгались, золотыми украшеньями блистая, а также распевали иные, другие же плясали, прыгали, носились, в великой радости скакали, мчались, метались, стриженные (или) с развевающимися по ветру волосами; словно огромные опьянѐнные слоны, трубящие поминутно; с копьями, секирами в руках, очень страшные, ужасные видом! В разнообразных ярких одеждах, умащѐнные, в венках многоцветных, носящие ангады и сверкающие драгоценности, с воздетыми руками, витязи, готовые убивать врагов, могучие, отважные, они были неодолимы! Кровопийцы, пожиратели мяса, жира и потрохов, чубатые, с серьгами, возбуждѐнные, с животами что горшок из глины; то слишком короткие, то слишком длинные, скрюченные, страшные чрезвычайно! С толстыми, иссиня-чѐрными свисающими нижними губами, с большущими удами и мошонками, о Бхарата! (Многие) с великими знаками почѐта, венчанные, лысые, с косами иные, ведь они способны стянуть на плоскость Земли свод небесный — Солнце, Луну и звѐзды и могут перебить всѐ множество существ четырѐх видов! Они свободны от страха, нахмуренных бровей Хары не боятся; в трѐх мирах они господа господствующих, всегда поступают по своей воле. (Они) свободны от самости, постоянной радостью радуются, благоречивы, достигнув восьмиричной царственности — этим достигли озаренья. Их делам постоянно удивляется владыка Хара; помыслом, словом, делом — они совместно его радуют постоянно, и он им, как любимым сынам, радеет помыслом, словом и делом. Эти свирепые всегда пьют кровь, тук и прочее ненавистников Брамы, а те, что пьют четырѐхвидный (напиток) «сому», щедрые, изучением Писания, подвигом брахмачарья и самообузданьем, успешно достигли единения с дротиконосцем Бхавой; с владыкой Махэшварой и дочерью Горы стало их бытие единым. С толпами великих бхутов, приняв бытие бхутов, вкушает (жертву) Владыка. (Играя) на различных музыкальных инструментах, с хохотом, шумом, рѐвом, сотрясая вселенную, приблизились к сыну Дроны; воспевая Махадэву, они излучали золотое сиянье. Величая сына многочтимого махатмы Дроны, желали познать его доблесть и хотели увидеть спящих. Страшные, свирепые, держа в руках железные (палицы) и копья, чудовищнотелые отовсюду сошлись на сборище бхуты. Ведь даже (одним) своим видом они у жителей трѐх миров страх порождали, Но не дрогнуло сердце могучего, когда он их увидел.

Тогда, держа в руке губительный лук, с защитным ремнѐм на пальцах левой руки, потомок Дроны с жертвенным сердцем самого себя предложил в жертву: здесь лук был дровами, очистителями — острые стрелы, как топлѐное масло [хавис] [он] сам себя предложил в этом действе, о Бхарата! Так с благими мантрами сын Дроны, великий подвижник, тогда принѐс себя в жертву, многочтимый. Того Рудру, грозного делами, Ачьюту ужасного делами, Махатму восхваляя, сложив (молитвенно) руки, он так молвил:

Сын Дроны сказал:

Этого себя, рождѐнного в роду Ангираса, я ныне в свой огонь жертвенно ввергаю, о Владыка; прими меня, могучий! С любовью к Тебе, в предельном самоуглубленье, о Махадэва, в этой беде, о душа Вселенной, я к Тебе прибегаю! В Тебе все существа и во всех существах Ты еси, Владыка, Ибо Ты — Один и в Тебе находятся все высочайшие свойства!

Ты — покров всех существ, о Владыка, Ты — нисшедшее в существа Хавис, прими меня, о бог, раз я (сам) моих врагов одолеть не в силах! — Это сказав, сын Дроны взошѐл на алтарь, где пламенел огонь, о раджа, Взойдя, он предал себя (в жертву) и вступил в того, кто чѐрный путь оставляет.

Разглядев его, неподвижного, с (поднятыми) вверх руками, предстоящего, как хавис, явясь, владыка Махадэва сказал, как бы с улыбкой: «Правдой, чистотой, прямотой, отрешѐнностью, подвижничеством, терпеньем, разумностью, преданностью, твѐрдостью, мудрой речью также, поскольку я был возрадован Кришной, в делах безгрешным, постольку более желанного чем Кришна иного не видел. О сынок, ради прославленья тебя и ради испытанья, мной были охраняемы панчалийцы и в то время, колдовством, они много дел совершили. Оказывая ему почѐт, я охранял панчалийцев, но завершились сроки, и ныне им нет жизни!» — Это сказав махатме, Бхагаван проник в его тело, Дав ему меч превосходный, заклятый. И вот, когда проник (в него) Владыка, Ашваттхаман вновь засиял мощью, вновь стал стремителен в битве, силой, проистекшей от бога. Бхуты и ракшасы сбежались, завидев его, отважно шествующего в стан врага, на глазах у всех, подобно Ишваре.