Курма дас - Великое духовное приключение - Страница 10

западных стран Шрила Бхактисиддханта Сарасвати Госвами не упоминал отдельно Австралию. Однако Прабхупада знал, что сознание Кришны остро необходимо распространить повсюду. Человеческая жизнь, утверждал Прабхупада, дарована живому существу для того, чтобы оно могло осознать свою духовную природу и вечный источник своего счастья. В Австралии, как и везде в мире, люди работали изо всех сил в бесконечной погоне за призраком материального счастья. Прабхупада был убежден, что так же, как и в Америке, Святое имя Господа вычистит всякое желание материального наслаждения из сердца жителей Австралии и пробудит в них сознание их истинной природы — природы любящих слуг Кришны.

Бали-мардана был не первым преданным, которого Шрила Прабхупада посылал на проповедь в одиночестве. Прабхупада уже открыл немало отделений в крупных городах мира, посылая туда одного-единственного человека. «Чтобы начать, больше и не требуется, — говорил Прабхупада. — Одной искренней души вполне достаточно, чтобы открыть новый центр». Шрила Прабхупада сам провел в одиночестве весь первый год своего пребывания в Америке. «Внешне я целый год жил один, — говорил он. — Но я никогда не чувствовал себя одиноким. Я всегда ощущал присутствие своего Гуру Махараджи. Вайшнав никогда не бывает один».

Бали-мардана помнил, как в первое время Шрила Прабхупада ходил в Томпкинс-Сквер в Нью-Йорке и пел там. Поэтому, взяв с собой одну лишь мридангу, Бали-мардана отправился в Парк Эль-Аламейн в центре Кингс-Кросса, в Сиднее и начал там петь: «Харе кришна харе кришна кришна кришна харе харе / харе рама харе рама рама рама харе харе».

Австралийцы, проходившие мимо, смотрели на Бали-мардану кто подозрительно, кто недоверчиво, и явно не понимали всей благоприятности происходящего. А между тем, здесь впервые находился смиренный вайшнавский проповедник, участвовавший в распространении могущественного метода пения Святых имен Кришны. Сами того не ведая, люди участвовали в этом действе, просто слушая эти звуковые вибрации, и получали от него благо,. Несколько недель назад закончились шестидесятые. Семидесятые же несли Сиднею могучую духовную жизнь.

* * *

Однажды возле поющего Бали-марданы остановилась парочка хиппи. Они рассказали, что неподалеку, в старом районе Вулумулу, есть заброшенный дом. Бали-мардана сразу же перебрался туда, чтобы сэкономить на аренде. Несколько недель спустя, 17 февраля 1970 года, в международный аэропорт Сиднея прибыл Упендра. Пройдя строгие таможенные проверки и окунувшись в толчею аэровокзала, он искал глазами Бали-мардану, которого никогда не видел. Ему показалось, что сквозь шум толпы он слышит звук мриданги — да! — это был звук мриданги, и это был Бали-мардана!

Упендра: Я очень удивился, когда увидел его. Он был тощий и длинноногий, с мешочком для четок на шее и в толстых очках без оправы. На голове у него была «прабхупадовка3», закрывавшая половину лба и завязанная тесемками под подбородком, покрытым трехдневной щетиной. Мне он показался непривлекательным — аскет, да и только — в своей мятой курте* и не менее мятых джинсах. Я ожидал несколько большего, но киртана, по крайней мере, грела сердце.

Бали-мардана взял сумки Упендры, и они вышли вместе из здания аэровокзала. Снаружи их обдало обжигающе горячим летним воздухом Сиднея. Стояла жара, столбик термометра поднимался выше сорока. Напротив выхода из аэровокзала их ожидало старинное такси марки «хольден». Бали-мардана постучал в стекло, и из задней двери автомобиля вылез заспанный человек, такой же помятый, как и сам Бали-мардана.

Упендра: Пока мы ехали в город, Бали-мардана познакомил меня с нашим красноглазым водителем. Его звали Ноэль. Это был простой парень, который иногда приходил, немного пел и давал небольшое пожертвование «на храм» из того, что зарабатывал извозом. Не знаю, что я представлял себе под словом «храм», но вскоре мы приехали туда — в заброшенный дом! Там не было электричества, не было горячей воды, а тараканы там были размером со скейтборд. Там было не особенно чисто, и ветер задувал в разбитые окна. Моя кровать была застелена газетами. Я просто расплакался. Трущоба!

Следующие несколько дней были тяжелыми для Упендры — он приспосабливался к новым условиям.

— Как мы сможем так жить? — спросил он у Бали-марданы.

— Видишь ли, — ответил Бали-мардана, — у нас практически нет денег. Мы копим на аренду нового помещения.

Совсем скоро Бали-мардана нашел небольшой дом в Поттс-Пойнте, на окраине, примыкавшей прямо к Кингс-Кроссу. Хотя по грязной улице шатались пьяницы, ночевавшие порой в канавах, это было все же лучше, чем трущобы. Это был вполне подходящий дом — заметное голубое здание, стоявшее на скальном склоне и смотревшее на широко раскинувшийся внизу старый Сидней с его доками, зелеными холмами и парками. При доме был просторный солнечный двор, а сам дом состоял из нескольких комнат, одна из которых выходила на веранду. Ребята задумались — как они это потянут? Но тут Упендра вспомнил о деньгах Гаргамуни — и вскоре дом был арендован.

* * *

Обоим ребятам было ясно, чего от них хотел Прабхупада — чтобы они делали то же, что делал он сам в первые дни на Второй Авеню, 26, в Нью-Йорке. «Проповедь, стряпня, литературная работа, беседы, пение», — вот что говорил Прабхупада.

Бали-мардана и Упендра знали, что это надежная,