Сарвабхавана дас - Соленый хлеб - Страница 70

учить меня некоторым уловкам, например таким как, как швейная машина может быть преобразована в сверлильный и полировочный станок. Он взял пластмассовую вешалку и начал разрезать ее на маленькие части такого размера, который походил для изготовления бусин для четок. Затем он взял инструмент, который был спрятан под полом и подсоединил его к швейной машине, превратив машину в сверло. Тогда он сделал крошечное отверстие в каждой пластмассовой «бусинке». Я был удивлен тому, как находчивые люди справляются с трудными ситуациями, такими как эта. Я взял леску и начал делать самые изощренные и лучшие четки, которые когда-либо были у меня в тюрьме. Коричневая пластмасса напомнила мне о четках из Туласи, и было так здорово повторять на них свои круги. Я был очень благодарен своему другу за эту великую помощь.

Мастер в трудовом лагере научил меня нескольким простым техникам шитья. Летом было хорошо, и все окна были открыты. Зимой, однако, ситуация была абсолютно противоположной. Из-за сидячей работы холодная погода доставляла большие страдания. Наши пальцы замерзали во время шитья. Но у нас была ежедневная норма изделий к пошиву. Если мы не выполняли ее, охранники становились очень сердитыми и били нас дубинками или палками. Поэтому все мы хотели научиться делать все быстро и приемлемого качества. Мы должны были шить элегантные жакеты, к которым надзиратели приделывали фальшивые этикетки, на которых было написано, что изделие произведено на такой-то фабрике.

Мы работали в три смены. Хуже всего было работать в ночную смену, так как очень трудно было не уснуть в процессе работы. Поработав некоторое время однажды ночью, я услышал громкий крик. Это было ужасно! Один заключенный, который заснул и не мог больше чувствовать свои пальцы от холода, сшил три пальца вместе, сломав иглу в одном из них. После этого я старался быть еще боле внимательным и не нажимать слишком сильно на педаль швейной машины. Мне очень повезло, за шестнадцать месяцев я прошил только один палец. Это тоже произошло во время ночной смены в сильный мороз. Я носил перчатки с отрезанными пальцами, таким образом, я мог чувствовать и держать ткань, но однажды я заснул и проснулся от того, что игла вошла в мой указательный палец. Я побежал к ящику с инструментами, плоскогубцами вытащил иглу, и затем, помазав палец йодом и заматав его бинтом, вернулся к работе.

Иногда было настолько холодно, что было невозможно находиться вне помещения даже в течение минуты. Время от времени столбик термометра опускался до отметок -42 , -52 °С (-43 , -61 по Фаренгейту), что очень пугало. Все окна были покрыты льдом толщиной приблизительно в пять дюймов внутри и больше десяти дюймов снаружи. Было всегда темно, даже днем, и обычно шел снег. Туалеты были снаружи и были настолько холодными, что мы часто предпочитали терпеть некоторый дискомфорт, чем выходить наружу, чтобы воспользоваться ими. Когда было слишком холодно мы не работали, но оставались в цехе ничего не делая. Всякий раз, когда мы выходили за пределы помещения в холодную погоду, мы играли как школьники, чтобы убить время. Мы поражались тому, как разлитая вода становилась льдом прежде, чем успевала коснуться земли, и затем производила звук разбивающегося стакана.

Мои зубы начали становиться все слабее и слабее с каждым днем, потому что у меня не было никакой питательной еды и я ел слишком много соли, которая повредила мне десны. Я мог легко шевелить зубы языком. Иногда, даже когда я ел мягкий хлеб, они двигались.

Иван сказал мне, что я должен есть чеснок с хлебом, если не хочу потерять все зубы. Сначала я был полностью против этой идеи, потому как она противоречила наказу Прабхупады: «Никакого лука, никакого чеснока.» Кроме того, с самого детства я ненавидел чеснок и никогда не ел его. Но однажды, когда я ел хлеб, я случайно проглотил один зуб, и несколько недель спустя я проглотил другой. Тогда я начал есть чеснок. Я обычно клал его на хлеб и ел или втирал его в зубы и десны.

Я написал письма своим родителям и Прана дасу только для того, чтобы получить ответ, и понять, работает ли почтовая система лагеря. Вскоре я получил от них ответы. Прана также прислал мне адрес Шачисуты, и я был очень счастлив узнать, что он был не очень далеко от меня. Я написал ему и по прошествии долгого времени получил от него очевидно вскрытый полицией ответ. Они проверяли все, что мы писали друг другу. Таким образом, мы смогли написать друг другу только шесть - восемь раз в течение шестнадцати месяцев. В письмах он всегда говорил о своем здоровье и очень трудной работе на улице, которую он выполнял. Его заставляли очень тяжело работать. Скоро я получил от него письмо, в котором он писал, что он очень болен и полностью отказался работать. Это было не очень хорошей тактикой; полиция бессердечно избивала заключенных, которые не хотели работать. Он постился, чтобы выразить свой протест против тяжелой работы. Он всегда писал, что в духовном плане у него все