Судариков Андрей - Отвори дверь темницы моей - Страница 39

подчинить контролю сам процесс выглядели аморфными с самого начала. Но, не смотря ни на что, мне очень хотелось получить однозначный ответ, и в результате сильного желания, я его получил. Я молился. Все во мне восставало против мысли, что это происходит помимо воли Кришны. Никакие потусторонние силы не смогли бы вмешаться без Его ведома, в этом у меня было достаточно уверенности. Однако, я также знал, что майя может умело подделываться под работу Всевышнего Господа. У меня не было склонности заниматься мысленными спекуляциями, просто хотелось научиться распознавать руку Господа, дабы быть уверенным, что мной не манипулирует кто-то совершенно посторонний, имея на то злой умысел, и Кришна, совершивший множество чудес в моей жизни, милостиво дал мне отличную подсказку. Теперь, когда случался непроизвольный выброс информации, если она исходила от Параматмы, то у меня в сердце ощущалось легкое покалывание. В таком случае можно было не сомневаться в достоверности, что в последствии нашло свое подтверждение. Если же я ничего не чувствовал, то, как правило, никакой реализации моих предсказаний не наступало.

Никто из заключенных не желает надолго задерживаться в тюрьме, а спешит поскорее уехать в колонию. Все же там не было ни узких, переполненных камер, ни безвкусной баланды, да и сама обстановка более разграниченного перемещения, в какой-то мере сглаживали шероховатости неволи. Можно было заниматься любимым делом, ничуть не заботясь о том, что кто-то может помешать. Досужее мнение, то поселенцы зон сплошные дегенераты, никогда не соответствовало действительности. Поэты и писатели, художники и музыканты, скрытый творческий талант был присущ заключенным в равной мере, как и всем законопослушным гражданам, а искусные поделки лагерных умельцев всегда пользовались необыкновенным спросом. Где, как не в условиях ограниченной свободы, можно культивировать то, к чему имеешь природную склонность? Вот и Олег стремился побыстрее уехать в колонию, чтобы там, среди преступивших черту дозволенного, попытаться создать кружок бхакти-йоги и практиковать эту возвышенную науку там, где люди больше всего нуждаются в спасении от рабства этого материального мира, за колючей проволокой. Если для добропорядочного человека, чтобы примкнуть к Движению было достаточно просто прийти в храм и принять тот образ жизни, который ведут преданные. Причем, сделать это можно буквально в любое время суток, не взирая на то, что день на дворе или ночь. Двери храма распахнуты всегда, и в любую погоду. Но куда мог прийти заключенный? Вот и получалось, что если арестант даже и пожелает встать на путь самоосознания, освободиться от пут преступного мира, начать новую жизнь в преданном служении, то ему, оказывается, и идти особо некуда. Нет рядом ни храма, где можно подлечить больную душу, ни близких по духу людей, с которыми в любое время можно встретиться и обсудить насущные проблемы, и всего остального, чем может воспользоваться любой свободный человек. Поэтому я видел острую необходимость в создании храмов за колючей проволокой, чтобы даже самые падшие из падших не чувствовали себя в этом обделенными. Конечно, мои замыслы могли показаться утопическими, тем более учитывая то положение, в котором я находился. Однако, лично я не видел в них ничего невыполнимого, а Олег вполне мог приступить к их реализации, пока окончательно не определилась моя участь. Учитывая специфические особенности спецконтингента, я за довольно короткий промежуток времени, выработал целый комплекс мер, которые будут способствовать распространению сознания Кришны в среде заключенных, и пункт за пунктом изложил их Олегу, предварительно отобразив все на бумаге. Обладая аналитическим складом ума, он, сделав небольшие уточнения, полностью согласился со мной и обещал включиться в работу по их воплощению в жизнь сразу же по прибытию на место.

Повинуясь своему внутреннему голосу, я назвал Олегу время и день отправки на этап, и он, немного удивленный, молча принялся укладывать в сумку вещи, хотя кроме меня ему никто ничего не говорил. Когда вещи были собраны, и я давал ему последние рекомендации на что следует обратить особо пристальное внимание в работе с заключенными, в конце коридора показался надзиратель с пачкой этапных карточек в руках и направился к камере Олега. Мы приняли это уведомление с улыбкой на губах, а надзиратель недоуменно смотрел то на него, то на меня, пытаясь проникнуть в смысл нашего смеха.

Пока выводили других этапников, нам удалось немного поговорить около двери моей камеры. Конечно, было немного грустно расставаться, но мы понимали, что рано или поздно это все равно произойдет. Подошли попрощаться с Олегом многие наши ребята, и мы на прощание устроили небольшой киртан. Так под звуки святых имен Господа: Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе/ Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе, этот преобразившийся за семь месяцев молодой человек, уверенной походкой пошел к выходу, а уже через час скорый поезд со спецвагоном уносил его в далекий город Тюмень.

Прошло чуть больше недели, когда мою камеру посетил начальник тюрьмы. Полковник был громадного роста и, казалось, всегда носил на лице суровую маску лишенного чувств человека. Но на самом деле, это был добрейшей души собеседник, способный не просто выслушать, но и понять своего