Дорогое небо, письма санньяси - Страница 45

стих буквально, то Господь Чайтанья в нём говорит: <Мне не нужны прекрасные женщины, и я не хочу наслаждаться прекрасной поэзией>. Разумеется, здесь имеется в виду поэзия, не имеющая отношения к сознанию Кришны. Однако слово <кави> употребляется не только в отрицательном смысле, ведь существуют такие великие кави, как Кави Карнапур и Рупа Госвами. Более того, одним из двадцати шести качеств преданного считается поэтичность натуры. Однако Господь Чайтанья отвергает мирскую поэзию, несмотря на её прекрасный слог и стиль, возвышенные мысли и выразительность языка. По сути, в этом стихе говорится о том, что человек, служащий Богу, не должен иметь никаких личных желаний, помимо желания угодить Кришне. Безусловно, это очень высокий духовный уровень. О достижении такого уровня и молится Господь Чайтанья. Такой высокий уровень служения Богу может казаться чем-то непостижимым, поскольку мы всё ещё не свободны от стремления к личной выгоде, однако нужно знать конечную цель и стараться избавиться от явных корыстных мотивов, которые мы преследуем, практикуя сознание Кришны.

Святые Имена тоже нужно повторять, не преследуя никаких иных целей, помимо духовных. Я писал вам в основном о невнимательности, но это лишь одно из десяти оскорблений. Остальные оскорбления также заслуживают особого внимания, хотя может показаться, что они напрямую не связаны с повторением Святых Имён. И тем не менее между всеми десятью оскорблениями и повторением Святых Имен существует неразрывная связь. К примеру, садху-нинда, оскорбление преданных. Даже повторение Святых Имён не может очистить от этого оскорбления. Чтобы искоренить последствия такого греха, необходимо тем или иным образом попросить прощения у того преданного, которому вы нанесли оскорбление.

Недавно я получил от одного из моих братьев в Боге письмо, отпечатанное на принтере. Обращение выглядело так: <Дорогой>, - и в пустом месте было вписано ручкой моё имя. Должно быть, он послал такое письмо не мне одному, но также и другим своим братьям в Боге. В нём говорилось, что недавно он критиковал меня, а также думал и иногда говорил обо мне оскорбительно, и сейчас он хочет признаться в своей вине и попросить у меня прощения, решив больше не повторять своей ошибки. Я подумал, что чувства, побудившие его написать письмо, замечательны, и я уверен, что он был искренен. Я был немного удивлён тем, что это было стандартное письмо, размноженное на принтере, отчего оно казалось менее личностным, однако он откровенно рассказал о своём прегрешении многим людям одновременно, что было мужественным поступком.

Но что, если, послав однажды такое письмо, мы вновь совершим то, в чём повинились? Что мы будем делать тогда? Опять рассылать стандартные письма?

И всё же это был поступок, достойный подражания; это была попытка следовать примеру ачарьев, показавших нам, как поступать в случае садху-нинды. Пусть его письмо вызвало у меня удивление, всё же его поступок выгодно отличается от моего поведения. Однако, получив это письмо, я воспользовался случаем и послал в ответ своё, в котором признался, что тоже думал о нём оскорбительно, что с моей стороны было совершенно недопустимо, так как он на самом деле замечательный преданный. Что бы ни случалось, мы должны пользоваться любой возможностью, чтобы установить добрые отношения с теми преданными, которых мы критиковали, порой несправедливо. Оскорбление преданных может являться причиной того, что мы не можем развить в себе бхаву и прему, несмотря на то что продолжаем повторять Святые Имена. Всему есть причины. Но, конечно же, это только одна из причин.

Места здесь прямо-таки созданы для художников: местность очень холмистая, и за одним рядом холмов виднеется другой, а кое-где холмы соединяются под острым углом, и по этому узкому ущелью течёт вода. Этим утром небо над дальними холмами напоминало цветом внутреннюю часть устричной раковины: кое-где розовое, кое-где светло-голубое, - и по нему проплывало несколько молочно-белых облаков. Таким бывает ясное утро в Ирландии. Земля здесь всюду покрыта зеленью, а по краям полей тянутся сложенные из камней ограды. Идя по дороге, я увидел впереди себя несколько катящихся меховых шариков, которые оказались зайцами. Описывая вам все эти картины, я словно посылаю вам почтовую открытку с видом здешних мест, надписав на ней: <Видели бы вы это своими глазами!>. И я действительно стараюсь изобразить всё так, чтобы вам казалось, что вы взаправду видите всё изображённое мной.

Когда я шёл по дороге, вокруг стояла удивительная тишина, слышно было лишь, как рукава шуршат о ткань дождевика, да шлёпают мои резиновые сапоги. Слушая эти звуки, я смог <увидеть> своё ложное эго. Ведь оно тоже проявляет себя, тоже <издаёт звуки>, но я отличен от него.

Вот оно спускается с холма. Шмыг-шмыг, шлёп-шлёп.

Дум-дум, морг-морг. Что оно видит? Узкую дорогу, некогда покрытую гудроном, а сейчас потрескавшуюся. Кусты, которые стоят, словно стражники, <плечом к плечу>, образуя живую изгородь. Является ли этот человек в резиновых сапогах всего лишь автоматом, заводной игрушкой? Те, кто говорит, что всё есть карма, могут сказать, что что-то заставляет нас выходить на улицу, писать письма, пробовать сочинять стихи, точно так же как что-то принуждает нас думать о еде и удобстве, поскольку наше тело имеет свои ограничения.