Блаженный день перешел в лунную ночь. Заняв слуг исполнением их вечерних обязанностей, Шачи-деви вывела Нимая во двор, чтобы Он подышал свежим воздухом. На небе всходила полная луна. Приняв вид невинного мальчика, хитрец Нимай заплакал: «Мама! Мама!»

Шачи-деви сказала: «Не плачь. Я дам Тебе все, чего хочешь.»

Господь отвечал: «Мама, пожалуйста, дай Мне луну.»

Шачи сказала: «Разве может кто поймать луну в небе?»

Нимай сказал: «Зачем же тогда ты сказала, что дашь Мне все, чего захочу? Оттого Я и попросил луну.»

Нимай зарыдал. Держась за уголок сари Шачи-деви, Он плакал и плакал, утирая свободной рукою глаза и пиная ногой землю. Нимай настаивал; Он хотел луну. Гаура Райя сжимал сари Своей матери и дергал ее за волосы. В следующий миг Он ударил ее рукой по голове. Так и не добившись Своего, Он принялся с плачем кататься по земле.     

Шачи-мата молвила: «О Нимай, Ты неисправим, и поведение Твое весьма необычно. Как же могу я поймать луну в небе? На теле у Тебя и так уже много лун. Погляди, как луна устыдилась пред Тобою. Из робости она прячется теперь за тучами. О сын мой, пожалуйста, слушай.»

Потом Шачи-мата поместила Нимая к себе на колени и осыпала Его поцелуями. Охваченная родительской любовью, Шачи-деви погрузилась в трансцендентное блаженство. Голос ее  от экстаза стал сдавленным. Лочана дас радостно поет славу Господу Гауранге.