Судариков Андрей - Отвори дверь темницы моей - Страница 33

очень похожий внешне человек. Над моей головой возвышались мраморные колонны, надежно удерживающие купол храма, украшенные ажурным рисунком искусного зодчего. Ступая босыми ногами по выложенному цветными квадратами прохладному полу, я двигался туда, откуда доносился гул множества голосов, просторы открывшейся моему взору залы были поистине грандиозными. И даже не смотря на это, было буквально не где упасть яблоку от неисчислимого количества преданных, сидящих на полу, по обыкновению скрестив ноги. В передних рядах я разглядел множество санньяси, монахов, ведущих отреченный образ жизни, с неизменным посохом-тридандой в руках. А чуть поодаль, около алтаря с Божествами, убранными блиставшими золотом и драгоценными камнями одеждами, стоял трон-Вьясасана, сделанный из самых ценных пород дерева и обрамленный витиеватой резьбой. Спинки, сидения и боковые валики, обитые великолепной розоватой парчой тончайшей ручной работы, отсвечивали блики, исходившие от отполированной до зеркального блеска бронзы масляных светильников. Голову кружил густой сладковатый запах сандаловых благовоний, и сизый дымок, восходящий из курильниц, плавал над головами сидящих, словно предгрозовые тучи, гонимые редкими порывами теплого летнего ветра, создававшего в открытом пространстве самые причудливые фигуры. Внезапно воцарилась мертвая тишина, и я услышал даже далекое потрескивание смоченного в топленом масле хлопкового фитилька в стоящей около алтаря лампаде. Все разом повернулись в мою сторону, и под тысячами пристальных взглядов я стал как будто меньше ростом. Казалось еще совсем чуть-чуть и я превращусь в карлика, если совсем не исчезну в щербинах гранитных плит пола. Я был очень напуган, хотя для этого не было никаких видимых причин, и стал искать надежное убежище. Мой взгляд молнией метнулся к человеку, величественно восседавшему на Вьясасане. Он обернулся ко мне, какую-то долю секунды изучающе разглядывал, а затем, грациозно сведя ладони перед своей грудью, широко улыбнулся мягкой, добродушной улыбкой и предложил присоединиться к присутствующим. Я был изумлен, узнав в этом человеке... Шрилу Прабхупаду. Но он, казалось, уже не обращал на меня никакого внимания, а, достав караталы, начал отбивать незамысловатый ритм киртана. Перезвон бронзовых тарелочек был моментально подхвачен трубным ревом раковин, глухим перебоем мриданг, многотысячным строем ликующих голосов, и все вокруг закружилось в стремительном водовороте воспевания Святых Имен Бога: Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе/ Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе. Людское море швыряло меня из стороны в сторону, и я оказывался то в самом эпицентре, то снова волна отбрасывала меня на прежнее место, постоянно вознося то вверх, под самый купол Храма, то так же стремительно опускала вниз, подобно Ниагарскому водопаду. Это было непередаваемое ощущение, не поддающееся никакому описанию. Кто-то плакал, кто-то неистово смеялся, а кто-то срывал с себя одежды, охваченный экстазом непрекращающегося танца. Кульминацией разыгравшегося представления был дождь из голубых лотосов, хлынувший откуда-то сверху и в изобилии осыпавший всех присутствующих дивными, нежными бутонами, источавшими дурманящее благоухание.

Когда стихли восторженные возгласы преданных, взгляды собравшихся снова устремились на мозаичное возвышение, где стоял Шрила Прабхупада. Хотя я и стоял неподалеку от этого места, все же не слышал что он говорил, а лишь угадывал отдельные фразы по движению его губ. Закончив, Прабхупада стал спускаться по ступеням к моментально образовавшемуся проходу в нескончаемой толпе присутствующих. Он ступал мягкой поступью исполненного достоинства человека, по расстеленной сафьяновой дорожке, а все преданные падали ниц, пытаясь коснуться его лотосных стоп, когда он проходил мимо, направляясь к широко распахнутым воротам залы, оставляя позади себя стелящийся шлейф, переливающегося всеми цветами радуги разряженного воздуха.

Очнувшись от глубокого транса и обретя способность ориентироваться в окружающей обстановке, я медленно поднялся с пола, пытаясь разыскать взглядом Прабхупаду, но лишь на какой-то миг увидел его, покидавшего помещение. Миллионы ярких молний пронзили мое тело, когда я вдруг вспомнил, что совершенно забыл поведать ему о чем-то важном, и искусно лавируя между множеством распростертых на полу людей, стремглав бросился вслед за удалившейся фигурой.

Я еще издали заметил Прабхупаду, который все так же шел своей невесомой походкой, но уже по окрашенной багрянцем заходящего солнца дымке облаков. Мои силы были на исходе, и от этого очертания уходящего дня становились какими-то расплывчатыми, лишенными четкого контраста. Сделав последние усилия, я в гигантском прыжке вознесся над порогом, рассчитывая приземлиться на широкую дорожку, казавшуюся такой близкой и осязаемой. Однако, вопреки всем ожиданиям, мои ноги не нашли под собой опоры, и я полетел камнем вниз. Только каким-то чудом мне, в самый последний момент, удалось ухватиться за каменный выступ лестницы храма и повиснуть над разверзшейся пропастью. Мои пальцы впились в гранитные камни мертвой хваткой, но тело по инерции еще продолжало раскачиваться из стороны в сторону, словно маятник башенных часов. Оглядевшись, я с изумлением обнаружил, что под храмом совершенно нет никаких опор, а сам он парит в воздухе подобно невиданному цеппелину. Это внезапное открытие привело мое тело в трепет, покрыв его бисеринками холодного пота. За своей спиной я вдруг почувствовал хрипловатое дыхание смерти, и противная дрожь скользнула змеей по позвоночнику. Оказавшись в цейтноте, я лихорадочно искал выход из создавшегося положения, перебирая в уме сотни возможных вариантов, но отвергал их один за