Судариков Андрей - Отвори дверь темницы моей - Страница 35

и именно в такой последовательности. Однако, я отчетливо помнил, что каждая из них лежала в стопке, разделенная другими книгами. И тут меня внезапно осенило: ведь мой спаситель-санньяси тоже вынимал книги из стопки, прежде чем дать их мне, а в этом прослеживалась явная взаимосвязь. К сожалению, он для меня так и остался неизвестным добродетелем, а это меня даже немного опечалило. Чтобы хоть в какой-то мере отвлечься от одолевавших меня вопросов, я поспешил умыться и, взяв в руку четки, сел воспевать Святые Имена Господа: Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе/ Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе, надеясь, что Он милостиво приоткроет передо мной завесу тайны, дав ключ к разгадке.

Я даже не предполагал, что это произойдет через несколько часов, и все сложится самым наилучшим образом. После полудня меня посетили Йадунандана дас с преданными, и как обычно передали множество изумительных подарков, и целый пакет нектарного прасада, который и был тут же роздан, как будто чуявшим за версту ребятам. Когда он был до последнего кусочка разложен по тарелкам, и ребята поспешили насладиться даром Всемилостивого Господа Кришны, я остался в уединении и приступил к просмотру новых фотографий. Раскладывая их перед собой как карточный пасьянс, я подолгу вглядывался в запечатленные действия, не переставая восхищаться размахом достойных последователей движения санкиртаны Господа Шри Кришны Чайтаньи Махапрабху.

Взяв из пачки очередную фотографию, я даже подпрыгнул от неожиданности, словно нечаянно коснувшись оголенного провода высоковолновой подстанции. На ней был запечатлен мой загадочный спаситель, во всем своем великолепии исполненного мудрости святого человека. Фотограф запечатлел его светлый образ во время лекции, восседавшего в грациозной позе на украшенной светлыми розами Вьясасане, с раскрытой книгой на коленях и микрофоном в согнутой правой руке. Высокий, широкий чистый лоб, ласковые глаза, прямой слегка расширокий нос, украшенный вайшнавской тилакой, обворожительной улыбкой, все это притягивало как магнит, а ярко выраженная душевная красота, без всякого сомнения, растопила бы даже самое ледяное сердце. На обратной стороне фотографической карточки я прочитал: «Его Божественная Милость Гопал Кришна Госвами Бхагавадпада». Теперь я знал имя моего благодетеля, которое тут же навечно высек на камне своей памяти. Глядя на снимок Шрилы Бхагаватпады наверно уже четвертый час без перерыва, я пришел к окончательному и бесповоротному заключению: дальше вести меня мог только он. В иной ситуации я может быть и счел данное заключение несколько скоропалительным, ведь фактически я еще ничего не знал о нем в достаточной степени, но это был исключительный случай, когда все становилось предельно ясным без каких-либо предварительный объяснений. Его присутствие необычайно вдохновляло меня на еще более продуктивное служение, даря неиссякаемый прилив жизненной энергии. Я понял, что ради его удовлетворения, смог бы пожертвовать абсолютно всем. Мое стремление чем-то походило на любовь с первого взгляда, но гораздо возвышеннее и чище. В этих помыслах не было даже и малейшего намека на слепое следование. Напротив, движимый чувствами безграничной признательности за спасение, я считал себя вечным должником Бхагаватпады, не придавая особого значения во сне он меня избавил от неминуемой гибели, или же это было явью на фоне окружающей действительности.

По моей просьбе ребята сделали для портрета деревянную лакированную рамочку, и теперь я мог постоянно смотреть на Шрилу Бхагавадпаду, установив ее таки м образом, что это можно было делать с любого направления. Я решил, что данная постановка позволит мне не только выражать ему свое искреннее почтение, но также защитит от возможного падения, в чем я неоднократно убеждался в последствии.

Когда я оказывался в затруднительном положении, или мне было что-то не понятно из Священный Писаний, я всегда обращался к этому наичистейшему вайшнаву, и все мои проблемы разрешались самым неожиданным образом. Все это нашло позитивное отношение в проповеди, и я уже смог отвечать на гораздо больше задаваемых вопросов, чем прежде.

Прошло совсем немного времени относительного затишья, и пустовавшие рядом с нами камеры, стали заполняться новыми постояльцами. По правую сторону от меня, через камеру, поселили знаменитого «вора в законе» идеолога преступного мира, а через камеру слева – не менее знаменитого, не взирая на молодость, лидера одной крупной группировки, контролировавшей рэкет и азартные игры первопрестольной и области. Этого молодого человека звали Олегом и, несмотря на противоположность наших интересов, у меня завязались с ним самые теплые отношения. В большей степени этому способствовал пройденный нами путь к вершинам тюремной элиты. Он был не просто очень похож, но как будто отснят под копирку. Олег повторял те же самые ошибки и просчеты, которые и я допустил в свое время. Наделенный горьким опытом, я счел своим долгом помочь этому человеку свернуть с дороги, ведущей в пропасть, поделиться теми переменами, произошедшими в моей жизни, принесенные преданным служением. Ко всему прочему, это была прекрасная возможность еще раз проверить собственные силы в проповеди, насколько я могу говорить убедительно, и я готовился к очередному экзамену.

Олег проявил к моим словам необычайный интерес, что, откровенно говоря, было для меня несколько удивительным, поскольку я даже не предполагал такого поворота событий. Обычно мне в начале