Очищение - Страница 158

страхе человек может

выдумать то, до чего без страха не додумаешься. Если Александр

Керенский переоделся медсестрой и на санитарной машине бежал из

Зимнего дворца, мы скажем, что это страх. Если бы Сталин

приклеил бороду и сбежал в Тибет или Парагвай, то мы бы

сказали: это страх. Но проявлений страха в поведении Сталина не

было.

После 1991 года архивы чуть-чуть приоткрылись, и

исследователи получили доступ к тетрадям, в которых

регистрировались посетители сталинского кабинета с 1927 по 1953

год. Выяснилось, что Сталин в первые дни войны работал, причем

работал так, как мало кто на этой планете. Запись 21 июня 1941

года: "Последние вышли в 23.00". Но это вовсе не означает, что

рабочий день Сталина завершился. После того как последние

посетители вышли, он еще мог работать с документами сам, он вел

телефонные разговоры, он работал не только в своем кабинете, но

и в кремлевской квартире, и на дачах.

22 июня 1941 года прием посетителей начат Сталиным в 5.45.

Он продолжался 11 часов без перерывов. Посетители: Молотов,

Берия, Тимошенко, Мехлис, Жуков, Маленков, Микоян, Каганович,

Ворошилов, Вышинский, Кузнецов, Димитров, Мануильский,

Шапошников, Ватутин, Кулик...

Далее у Сталина на целую неделю - один сплошной рабочий день

с перерывами. Прием посетителей начинается то в 3.20 ночи (23

июня), то в 1 час ночи (25 июня) и завершается ночами, то в

1.25 (24 июня), то в 2.40 (27 июня), то в 00.50 (28 июня).

Прием посетителей продолжается по пять, шесть, двенадцать

часов. Иногда рабочий день Сталина длится 24 часа с небольшими

перерывами. Но повторяю - мы знаем только то, что в моменты

перерывов в его кабинете нет посторонних. Но это еще не

означает, что он в это время не работает.

А вот после этой недели в журнале регистрации посетителей

два дня пропущены: 29 и 30 июня.

Хрущев рассказывал, что немцы напали, а Сталин испугался и

убежал. Теперь выясняется, что после того, как немцы напали,

Сталин работал семь дней на пределе человеческих возможностей и

за этим пределом. А потом вдруг...

Если Сталин и боялся Гитлера, то после нападения он не мог

испугаться еще больше. Выясняется, что он и не испугался в

первый день войны, он работал, а в интенсивной работе

забывается все. Эмоции отходят...

Если Сталин не испугался в первый момент, то мог ли он

испугаться на восьмой день?

6

Загадка сталинского поведения в первые дни войны меня

терзала давно. Разгадку я нашел в Третьяковской галерее. Можете

со мной соглашаться, можете возражать, но лично меня найденный

ответ удовлетворяет.

Итак, Третьяковка. Обычно я приходил к вечеру. Так повелось:

в Бородинскую панораму поутру не пробиться. А за пару часов до

закрытия...

И в Третьяковку тоже.

Я люблю второй этаж. Больше всего - пейзажи. Во мне не

состоялся великий пейзажист. Сознавая загубленную потенцию,

часами ревниво рассматриваю чужие холсты: осинки, березки,

елочки. На каждом пейзаже местечко высматриваю, куда бы лучше

противотанковую пушку всобачить. Чтоб скрыть ее напрочь от

вражьего глаза.

А самая моя любимая картина - "Ночь на Днепре" Куинджи.

Картину эту никогда не встречал в репродукциях. Ее невозможно

копировать: черная ночь, 41 оттенок черного цвета, зеленая

луна, того цвета, каким бывает огонь светофора в ночном тумане,

и лунная дорожка по Днепру, и отблески по черным облакам. Какая

ночь! Какой простор! Какая мощь! Самый момент Днепр

форсировать. И еще лучше в такую ночь снять тихонечко 3-ю

гвардейскую танковую армию с Букринского плацдарма и под

соловьиные трели перегруппировать ее на Лютежский плацдарм.

Чтоб никто не дознался. А потом