Судариков Андрей - Отвори дверь темницы моей - Страница 7

он пулей вылетел наружу.

Весь оставшийся день я чувствовал на себе недобрые взгляды его дружков, но вопреки всем ожиданиям так никто из них не подошел. Это случилось немногим позже, когда я уже готовился отойти ко сну. Подошли сразу трое: «Ну что, пора и выяснить кое-что, – сказал один из них. – Давай на третий этаж поднимись, там и побеседуем». Третий этаж имел печальную славу. Там находились пустые кабинеты, в которых редко кто бывал, зато постоянно погруженный во мрак широкий коридор служил местом наказания для провинившихся или просто хорошим полем для выяснения отношений между собой.

Я поднялся первым и встал недалеко от окна. Это была очень выгодная позиция, поскольку, оставаясь во тьме, я прекрасно видел противника, на которого падал свет фонаря. «Ты что, парень, шибко деловой стал?» – сказал один из них. «Наверное его давно никто не бил?!» – подхватил другой. По лестнице поднялись еще двое из их компании, и их стало уже пятеро. «Это уже явный перебор, – пронеслось в моей голове. –Нет, так, ребята, дело не пойдет». Одним прыжком преодолев расстояние до окна, я что есть силы ударил кулаком по стеклу. Они наверное расценили мой маневр как попытку сбежать, но когда перед носом у первого промелькнул длинный и острый осколок стекла, зажатый в моей руке, они невольно попятились. Когда они оправились от шока, самый прыткий из них проговорил: «Да ты чего? Мы же только с тобой поговорить хотели по-хорошему, а ты сразу со стеклом бросаешься». Я только мотнул головой в ответ, как бы давая понять, что вполне согласен с ними. «Борю в больницу увезли с переломом, – продолжал он, видя , что я не очень расположен к затяжным беседам. – Он сказал, что упал, поскользнувшись на масле, с крыльца». Я снова лишь кивнул в ответ, продолжая держать осколок в вытянутой руке. «Ладно тебе, – его голос начал обретать былую уверенность. – Ты успокойся и спускайся вниз, все будет нормально». Когда они, еще немного постояв, наконец ушли, я опустил руку и выбросил стекло в угол. И только тогда я заметил как сильно дрожат от напряжения мои пальцы. Сигарету удалось прикурить, лишь предварительно сломав с десяток спичек, и сев прямо там, где стоял, на пол, я выкурил ее в несколько глубоких затяжек. «А ведь в лучшем случае, – подумал я, – они бы разукрасили меня как рождественскую елочку».

День моего совершеннолетия подкрался как-то незаметно. Я знал, что буквально первым же этапом меня переведут во взрослую колонию. И я с нетерпением ожидал этого дня, готовился сделать уже твердый шаг по лестнице преступного мира. Но это было также и очередным испытанием, но уже в новой, взрослой жизни, и подсознательно я был к нему готовым.

Год спустя, стоя по ту сторону забора со справкой об освобождении в кармане, я с улыбкой вспоминал так быстро пролетевшие эфедрино-этаминоловые дни, подернутые марихуановой дымкой. Во мне еще жило нагромождение сюрреалистических картинок этого удивительного путешествия, полного опасных и неожиданных поворотов. Это было нечто необычное и увлекательное, где грань между иллюзией и реальностью то пропадала, то появлялась, как небо от перемены погоды становится то черным, то голубым.

Тогда мне очень нравилось оказываться в неординарных ситуациях. Именно в них я видел прекрасную возможность для самоутверждения. Но на свободе все было совсем иначе. Я чувствовал себя человеком, которого на машине времени перенесли в иной мир. Из-за этого во мне с каждым днем росла щемящая неудовлетворенность и раздражительность. Высокая стена непонимания, а порой и открытого пренебрежения, вызывала в моем сердце ностальгическую тоску. Все чаще мои помыслы возвращались за обнесенный колючей проволокой забор, где все было до боли знакомым и родным. И оказавшись снова на тюремных нарах, я с облегчением вздохнул, оказавшись в своей стихии.

Освободившись в третий раз и имея за плечами десять лет тюремного стажа, я уже чувствовал необычайную усталость. Мой мозг уже не в состоянии был выдерживать бешенного темпа арестантской жизни и нуждался в отдыхе. К тому же нелепая смерть моего лучшего друга и постоянного партнера по картам от предательского ножа в сердце вышибла меня из колеи.

Новые веяния подняли из праха Российской Империи такой вид деятельности как потребительская кооперация. Кооперативное движение шагало семимильными шагами, и как грибы после дождя плодились всевозможные ларьки и палатки, привлекая разнообразием пестрых красок толпы зевак. В воздухе витал аромат больших денег, и как пчелы на мед слетались экспроприаторы всех мастей. Доселе неизвестное заморское словечко «рэкет» стало исконно русским и постоянно было на слуху в среде добропорядочных граждан.

Еще за полгода до освобождения я точно знал чем буду заниматься и, вернувшись в родные пенаты, стал воплощать в жизнь задуманное. Оценив обстановку, я прежде всего собрал старых приятелей. Когда-то, в таком далеком и безоблачном детстве, мы все грезили морем. Покорение морских глубин, открытие неизведанных островов, таинственный мир капитана Немо, все это растаяло как мираж, и волею судьбы каждый из нас ушел на своем флагмане в автономное плавание по тюрьмам