Судариков Андрей - Отвори дверь темницы моей - Страница 5

так мы ее специально приберегли до твоего прихода, так что, угощайся, пожалуйста». Я лишь только кивнул в ответ головой, воспринимая все как должное. Закусывая колбасу пирогом с поджаристой корочкой, я краем глаза подглядывал как они чуть переминаются с ноги на ногу чуть поодаль, но я делал вид, что ничего не замечаю абсолютно. «Ты уж не обессудь, что все так скверно получилось, – наконец нарушил молчание один из них, – никто из нас не ожидал ничего подобного». С полным ртом я только снова кивнул в ответ, тем самым давая понять, что охотно верю этим басням, и выждав еще какое-то время, позвал их к столу, сказав, что зла ни на кого не держу. Это сразу разогнало скопившиеся тучи, и накинувшись на еду, перебивая друг друга, стали рассказывать мне всякую ерунду, которую я совершенно не слушал. Мои мысли были совсем в другом месте, и вставая из-за стола после сытной трапезы, я с радостью осознал, что у маленького волчонка в этот день прорезались крепкие, острые зубы.

Контингент в камере менялся довольно часто. Кого-то освобождали под подписку, кого-то переводили в камеру для осужденных, а я по прежнему оставался единственным долгожителем. Но я не был уже тем зеленым юнцом, который первый раз переступил порог тюрьмы. Я возмужал, окреп, набрался опыта и мог прекрасно ориентироваться в доступной мне жизни преступного мира, и никогда не попадал впросак. Свой авторитет я заработал целой чередой карцеров за всевозможные проступки, и со временем ко мне стали обращаться за советом подростки других камер.

Из частых поездок в КПЗ я всегда привозил что-то полезное для себя. Довольно быстро я освоил несколько распространенных среди заключенных игр в карты, и теперь почти все свое время посвящал этому увлекательному занятию. Даже искушенные в этом каторжане зачастую поражались моим успехам. Так мои разработанные когда-то музыкальные пальцы, с не меньшим шиком перебирали шуршащие колоды самодельных карт. Про- ходя обучения у мастеров экстракласса, во мне пробудился талант схватывать все на лету, и каждое слово, каждый жест бывалого арестанта фотографировался, нумеровался и занимал надлежащее место в картотеке моего мозга. В последствии мне многое что из этого архива пригодилось, и не раз спасало в самых тяжелых ситуациях.

После многих месяцев следственных проволочек, дело, наконец, было передано в суд. Откровенно говоря, мне уже порядком стала надоедать неопределенность, и я думал чем скорее он состоится, тем будет лучше. И вот наконец этот день наступил. Как заправского рецидивиста, меня провели, скованного за спиной наручниками, через центральную площадь города к зданию суда. Прохожие с любопытством взирали на меня и мой эскорт, и от этих взглядов я почувствовал себя настоящим героем дня.

Вопреки всем ожиданиям, судебное заседание растянулось на несколько дней. Это нагнетало на меня страшную скуку. Единственной отрадой во всем этом было приятно видеть множество знакомых лиц в зале. Вот только лица матери я так и не увидел.

Я не надеялся на освобождение из зала суда, но когда сурового вида судья зачитал приговор: «К пяти годам лишения свободы с принудительным лечением от алкоголизма», меня как будто окатили ушатом холодной воды. Все было так неожиданно, что я вначале даже не поверил своим ушам, подумав, что ослышался. Но конвой напрочь отмел все сомнения на сей счет. Уже возвращаясь обратно в камеру, я проклинал тот злосчастный перстень. Но меня взяли с поличным, и для себя я твердо решил, что в следующий раз буду умнее.

Через пару месяцев скорый поезд увозил меня в далекий город с загадочным и пугающим названием Грозный. В принципе, для меня было удачей, что мой путь лежит к берегам С.... и Терека. Уж лучше северный юг, чем южный север, а я все таки человек южный.

Мне никогда раньше не приходилось ездить по этапу в «столыпинских» вагонах, и для меня это новшество было довольно забавным. Внутри это был почти обычный купейный вагон, только с раскладными жесткими полками. Вместо перегородок с дверьми были мелкие решетки, и от этого создавалось впечатление, что весь вагон поделен на множество маленьких клеток для животных. Окна были только лишь на стороне коридора, где мерно расхаживали вооруженные часовые, да и то покрытые толстым матовым стеклом, пытаться что-либо разглядеть через которое, лишь бесполезная затея. Как только состав тронулся, оставив позади перрон с его разношерстной толпой, мы начали поудобнее располагаться. Я забрался на верхнюю полку, что оказалось весьма кстати, а через какое-то время часовой приоткрыл окна, и так почти всю дорогу я наслаждался проносившейся мимо природой, городами и селами.

В городе Грозном нас, по обыкновению, не отделили от взрослых этапников, а поместили всех в одну огромную камеру транзитно-пересыльной тюрьмы. Не успели мы как следует расположиться, как в дверную форточку просунулась стриженная голова. Несколько мгновений его маленькие черные глазки ощупывали изучающе толпу у дверей, а затем он хриплым голоса наркомана произнес: «Водка, чай, травка?!» Дальнейшее уже не требовало пояснений, и те, у кого что-то было из ценностей, стали их доставать. Мне тоже не хотелось оставаться в стороне, и