Кто я, демон или вайшнав - Страница 6

влияние Нарады, когда был беспомощным ребенком в материнском чреве. У Прахлады не было выбора — ему приходилось поневоле слушать Нараду, и тот воспользовался случаем. Как бы там ни было, но я уже не могу думать об этом так, как думал раньше. Все мы, начиная с Прахлады, были обмануты, и обманщик этот — Нарада. Когда я почувствовал склонность к сознанию Кришны, мне казалось, что на него можно положиться, что оно поможет мне в тяжелую минуту. Но когда ты в

заключении — ум в мыслях о Кришне покоя не находит. Это только вызывает чувство вины. Я засыпаю, сплю, просыпаюсь — но отчаяние не проходит. Как всё бессмысленно!

* * *

Я пришел к выводу, что мой интерес к сознанию Кришны был случайной ошибкой, не мне в укор. Я тогда позвал стражников и сказал, что хочу видеть начальника тюрьмы, — они только рассмеялись в ответ. Не помню точно, как давно это было — в тюрьме теряешь счет времени. Но вот, дня три назад, один из стражников вошел в мою камеру, надел на меня наручники и отвел в кабинет начальника тюрьмы. Тот, как и стража, оказался демоном мощного телосложения. Рыжая борода и острые зубы. Настоящий ракшас11.

Так вы считаете, что заблуждались? — спросил тюремщик.

— Да, — сказал я, — вы знаете моё дело. Я всегда был верным демоном. А здесь, в тюрьме, у меня было достаточно времени, чтобы навести порядок в своей голове. Не думайте, что я за Кришну, нет! Мне кажется, меня можно освободить, чтобы я вернулся к своим привычным обязанностям. Тогда я буду больше полезен Государству.

— Хм-м... Я думаю, вам должно быть известно, что мальчишка, Прахлада, находится в руках палачей и скоро будет казнен.

— Я ничего не знаю... Я ведь в тюрьме.

— Да, да, — тюремщик затрясся от смеха, — вы в заключении. Так будет вам известно, что испорченные Прахладой дети, которые тоже стали вайшнавами, в том числе и ваш сын, будут наказаны следом, как соучастники преступления Прахлададжи.

Я ожидал этого и миллионы раз возвращался к этому в мыслях, сидя в моей камере. Но всё равно слова тюремщика больно кольнули меня в сердце. Кроме того, не будучи новичком в демонической системе, я догадывался, почему вместо того, чтобы оставить меня гнить в камере, тюремщик решил поговорить со мной. Он не нуждался в извинениях, и налаживать контакты с арестантами не было в его интересах.

— Да, — сказал он, — ваш сын будет подвергнут пыткам и убит, как только они покончат с Прахладой. А потом его участь разделите и вы... Однако вы можете спасти себя, если докажете свою благонадежность.

Я закивал даже прежде, чем он продолжил говорить. Они хотят, чтобы я помог им обнаружить, кто ещё неравнодушен к вайшнавизму. Они хотят раскрыть и убить их. Я сказал, что могу быть полезен. Тюремщик дал знак стражнику, и тот отвел меня в камеру.

Для меня это проблеск надежды, однако верить ничему нельзя. Я не могу доверять не только своим товарищам-демонам, в глазах которых я стал теперь предателем, но не могу больше доверять и собственным чувствам.

Конечно же, я и раньше делал подобное. По долгу службы я вёл списки врагов, подлежащих казни. У меня был допуск к самым секретным материалам, и я даже знаю имена десяти злейших врагов Хираньякашипу, с которыми он наметил расправиться в первую очередь. Я был посвящен во многие государственные тайны. Пусть я и не кшатрий12, но в моих жилах течет асурская кровь, и для меня это хоть какой-то шанс спасти жизнь себе, а также жене и сыну. Конечно, я сознаю, что навсегда лишился репутации добропорядочного асура, но, по крайней мере, они могут позволить мне жить кем-то вроде неприкасаемого, если я докажу свою благонадежность. Я готов на всё, но только вот не уверен до конца, смогу ли я поступать теперь подло, как раньше. Сказать по правде, иногда я просыпаюсь от ночного кошмара и начинаю молиться Богу. Порой я чувствую что-то вроде внутренней связи с Самим Богом и убежденности в том, что Он всё-таки существует и знает обо мне. Иногда я слышу (или ощущаю), как повторяю про себя: “Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе”.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Милость вайшнава

Снова пишу. Безусловно, потом я должен буду уничтожить все записи, но, когда в голове беспорядок и паника, это помогает. Наверное, так сказывается моя чиновническая привычка — мысли становятся яснее, когда ты излагаешь их на бумаге.

Затрудняюсь сказать, сколько времени прошло с тех пор, когда я последний раз делал свои записи. Сколько прошло дней после той встречи с начальником тюрьмы? Я думал, он пригласит меня на следующий день, но этого не произошло. Несколько раз я спрашивал об этом стражника, но тот хранил молчание. Потом, где-то неделю назад, начальник появился в дверях моей унылой камеры и сказал почти неофициальным тоном, что казнь Прахлады пока откладывается. Они всё ещё мучают его. Моя особая помощь понадобится тогда, когда они окончательно решат его убить, И опять потянулись