Кришна Дхарма дас - Махабхарата, том 2 - Страница 119

упала без сознания. Служанки спешно подхватили ее и перенесли на широкую кушетку, а затем сбрызнули ее лицо прохладной водой. Придя в себя, она какое-то время плакала, но потом взяла себя в руки и велела позвать Дурьйодхану.

«По крайней мере, я могу спасти его, — горестно думала Гандхари. — Может быть, судьба позволит мне сохранить хотя бы одного сына. Да, он — причина войны, но после смерти Карны Дурьйодхана мог измениться. Наверняка Шакуни тоже скоро погибнет. Именно с ним Дурьйодхана вынашивал нечестивые замыслы. Без Шакуни мой сын был бы другим человеком».

Вскоре царевич вошел в шатер матери. Он поклонился ей. Лицо Дурьйодханы было искажено и темно от горя. Мать благословила его, утешила и сказала:

— Дорогой сын, я надеялась, что война закончится прежде, чем все мои сыновья погибнут. Увы, похоже, моей надежде не сбыться. Но ты еще жив. Дорогой сын, я хочу тебе помочь. С помощью силы аскез я могу сделать твое тело неуязвимым. Приходи ко мне поутру раздетым. Я передам тебе свою силу.

Дурьйодхана вышел из шатра вдохновленным. «Приезд матери — добрый знак! — подумал он. — Теперь я одолею моих врагов!»

Ускорив шаг, он вернулся к себе.

На следующее утро, не успело взойти солнце, как Дурьйодхана, омывшись, уже спешил к шатру матери. Он вошел во внешние покои, скинул все одежды и собрался было войти внутрь, как вдруг навстречу ему вышел Кришна. Ядав узнал о прибытии Гандхари и зашел выразить ей почтение. Глаза Кришны раскрылись в изумлении, когда Он увидел, что Дурьйодхана стоит в покоях царицы-матери полностью обнаженным.

— Что это, о герой? Почему на тебе нет одежды?

Дурьйодхана объяснил, что собирается встретиться со своей матерью, и Кришна спросил:

— Разве старшие не учили тебя правилам хорошего тона, о Бхарата? Как может образованный человек приходить голым к собственной матери? Я поражен. Прикрой хотя бы бедра.

Дурьйодхана смущенно оглядел себя. «Кришна прав. Нельзя представать перед собственной матерью совсем раздетым», — решив так, Дурьйодхана обернулся тканью и вошел в покои матери. Царица услышала его шаги и велела ему немедленно встать прямо перед ней. Гандхари сдвинула повязку на лоб и направила взгляд на сына.

Дурьйодхана почувствовал, как его наполняет необыкновенным могуществом, однако Гандхари пришла в ужас, увидев на сыне набедренную повязку.

— Почему, дорогое дитя, ты не послушался моих слов? Я просила тебя прийти без одежды. Ты же обернулся тканью! И теперь, хоть тело у тебя будет прочным, как железо, твои бедра останутся уязвимы, поскольку мой взгляд не упал на них.

Прежде чем взглянуть на сына, Гандхари собрала всю силу своих многолетних аскез. Она понимала: ей не повторить того, что она уже сделала. Выслушав объяснения Дурьйодханы, царица вздохнула и медленно опустила повязку на глаза.

«Моя последняя надежда рухнула. Дурьйодхана погибнет от руки Бхимы, как тот и поклялся много лет назад в собрании Куру. Я не могу бороться против всесильной судьбы, — Гандхари улыбнулась своим мыслям. — Опять вмешался Кришна. Пока Он защищает Пандавов, Кауравам нечего надеяться на победу».

Царица попрощалась с сыном и решила вернуться в Хастинапур, чтобы находиться рядом со своим убитым горем супругом. Война, несомненно, близилась к концу.

♦ ♦ ♦

С восходом солнца на восемнадцатый день битвы Кауравы кремировали тело Карны и других павших воинов, а потом взошли на колесницы и съехались вместе. Их скорбь сменилась оцепенелым безразличием — слишком много смертей и разрушений они увидели. С таким же безразличием они готовились к сражению. Дурьйодхана оглядывал оставшихся воинов. «Кто мог бы возглавить мою армию в этот наверняка заключительный день войны? — думал он. — Крипа? Но он теперь не слишком рвется в бой... Ашваттхама? Сын наставника мог бы принять должность главнокомандующего».

Но когда Дурьйодхана спросил его, тот ответил:

— Я думаю, тебе следует выбрать Шалью. Он превосходит нас всех по рождению, доблести, силе, славе и многим другим достоинствам. Забыв о нежных чувствах к родственникам, он присоединился к нам и сражался, не зная устали. Пусть он ведет наше войско, как Сканда небожителей.

Приветствуя слова Ашваттхамы, воины окружили Шалью и закричали: «Победа! Победа!», Дурьйодхана приблизился к нему со сложенными руками:

— О герой, я снова прошу тебя о милости. Стань нашим главнокомандующим. С тобой во главе войска мы вселим в сердца врагов страх. Среди нас нет никого более храброго и могучего, чем ты. О лучший из царей, прими на себя командование ратью, подобно тому как Карттикея повелевает армией богов.

Шалья, оставив всякую надежду выйти из битвы живым, принял предложение Дурьйодханы со сложенными ладонями:

— О могучий царь, я без страха пойду на Пандавов. Я выстрою неприступный боевой порядок и рассею их объединенные войска. Давай не будем терять понапрасну времени и двинемся в атаку.

Дурьйодхана прославил Шалью и провел обряд посвящения в главнокомандующие, своей рукой возлив на голову царя Мадры священные воды. Кауравы зарычали, точно львы, и загремели в тысячи барабанов. Вдохновленные, они отправились на Курукшетру и построились по команде Шальи в боевой порядок в виде орла. От четырехмиллионной армии Куру осталось десять тысяч слонов, одиннадцать тысяч ратников на колесницах, столько же наездников и